Интересные истории, аппетитные кулинарные рецепты из доступных продуктов, полезные советы для здоровья и красоты! Приобрести витамины и добавки
Марина не переносила дождь. Особенно этот мелкий, надоедливый и липкий, который словно забирался под кожу, как нежеланная теща на семейный обед. А дождь шел с самого утра. Он барабанил по стеклам, словно напоминая: взрослая жизнь — это не прогулка под зонтом с чашкой латте. Марина сидела за письменным столом, перебирая пальцами красную ленточку. Раньше она обвязывала папку с дипломом — гордость родителей, их плод педагогических и финансовых усилий. А ещё — символ независимости. Или так казалось. Отец тогда торжественно вручал связку ключей. Двухкомнатная квартира в центре — не просто жильё, а настоящая сказка: лепнина на потолках, паркет, тишина во дворе, липы под окнами. Всё это звучало как «теперь ты взрослая». Но с мелким шрифтом — «без юридических обязательств».
— Пока не будем переписывать, зачем эта волокита? — сказала мама, укладывая документы в аккуратную папку, словно укачивая младенца. — Всё равно ведь квартира твоя. Ключи у тебя.
Ключи были у неё. Свобода казалась тоже. Но, как выяснилось впоследствии, свобода без документов — это как шоколад без какао. Вроде сладко, но остаётся горькое послевкусие.
Именно в эту хрупкую идиллию — под паркет, лепнину и наивные мечты — вошёл Алексей. Красивый, высокий, с глазами, в которых девочки из группы тонули, словно чайные пакетики. Суховатый, вежливый, слегка надменный — в общем, классический мужчина, которого провинциальные мамы называли бы «удачей».
— Вы так уверенно держитесь, — сказал он Марине в перерыве между лекциями. — И сразу видно — не по съёмным углам бродите.
Марина улыбнулась, не замечая подвоха.
— У меня своя квартира в центре, — ответила просто, словно сообщала о наличии кота или диплома.
Ах, какая ошибка — раскрыть наличие квартиры вслух, без иронии, без оговорок. В этот момент судьба, словно коварная сценаристка, отметила на полях: «Вот здесь начнётся сюжет».
Они быстро сблизились. Алексей обосновался в её квартире, как кошка — бесшумно и навсегда. Он восхищался мебелью, утренним светом в спальне, зеленью на подоконнике. Он любил рассказывать друзьям: «У нас уютно, Марина — хозяйка с отменным вкусом». Он, конечно, не уточнял, что эта хозяйка ещё и владеет ключами от квартиры.
Предложение сделал эффектно. На одно колено, кольцо, тюль колышется на ветру, как в дешёвом сериале. Марина сказала «да» — потому что была влюблена, наивна, и потому что никто не предупредил, что за романтикой часто скрывается акт раздела имущества.
А потом появилась она — Людмила Петровна. Как третий акт драмы, в котором невинная комедия вдруг превращается в трагедию.
Людмила Петровна была женщиной с хорошей памятью и плохим характером. Она запоминала, сколько соли в супе, сколько минут утюжила рубашку невестка, и — главное — кому принадлежит квартира.
С самого начала Марине казалось, что свекровь смотрит на неё не как на человека, а как на проблему, которую сыну предстоит решить.
— А если она тебя потом выгонит? — спрашивала Людмила Петровна сына, хватая его за руку так, словно он собирался прыгнуть с обрыва.
— Мама, перестань, — бормотал Алексей, но голос его становился всё тише с каждым визитом.
А визиты становились частыми. Без предупреждения, как приступы гастрита. Она появлялась, садилась на кухне, пила чай с лимоном и комментировала всё: от расстановки мебели до того, как Марина держит чашку.
— А ты не думала, Маринушка, выделить сыну долю? Чтобы… ну, на всякий случай. А то неудобно как-то — мужчина живёт, а хозяином не является.
— Нас всё устраивает, — пытался шутить Алексей, но в его голосе уже проявлялась неуверенность, словно в этом «нас» больше твёрдости было у Людмилы Петровны.
Марина сначала старалась понять. Ну, мама, ну волнение, ну старшая женщина — заслуживает уважения. Но постепенно уважение сменялось раздражением, а раздражение — настойчивым подозрением, что Людмила Петровна не просто волнуется. Она вынашивает план.
И вот однажды этот план созрел. Знакомая в паспортном столе, шёпоты, бумажки. И — торжественное разоблачение.
— Квартира-то не её! — воскликнула свекровь, влетая в квартиру, как Жанна д’Арк без доспехов, но с уверенностью победителя.
— Что ты говоришь? — пробормотал Алексей, ошеломлённый.
— Я заявляю, эта аферистка всех нас обманула! Квартира оформлена на родителей!
Мир рухнул. По крайней мере, в глазах Алексея. Его лицо вытянулось, будто он узнал, что любимая булочная работает с просрочкой.
— Это правда? — спросил он Марину с видом следователя на допросе.
Марина выдохнула. Она не думала, что придётся объяснять любовь через бумаги. Но, похоже, в этом браке романтика измерялась не поцелуями, а справками из Иванкова.
— Квартира фактически моя. Просто родители не переоформляли…
— А юридически — нет! — выкрикнула Людмила Петровна с выражением вселенской победы.
Тот вечер стал концом. Не громким, не трагическим, а вязким, словно тот самый дождь в день получения диплома. Слова не складывались, объяснения не доходили. Муж молчал. Свекровь орала. Марина стояла — удивлённая, отстранённая, словно наблюдая за сценой со стороны.
