На следующий день я находилась в кабинете Сергея Михайловича, нашего семейного юриста. Семейного – это, конечно, громко сказано. Сергей Михайлович был моим старым знакомым, ещё со студенческих лет. Умный, циничный, с проницательным взглядом. Алексей ему никогда не доверял, называл «скользким типом», и потому все юридические вопросы фирмы решал лично. По крайней мере, он так полагал.
Сергей Михайлович откинулся на спинку кресла и разразился смехом. Громким, искренним.
Я без слов подала ему ту самую шкатулку. Он открыл её и стал методично раскладывать на столе документы. Устав ООО «Вершина», где единственным учредителем и генеральным директором была я, Тамара Иванова. Договор купли-продажи дома, заключённый пять лет назад. Покупатель – Тамара Иванова. Технические паспорта на две машины – обе оформлены на моё имя. Выписки с банковских счетов – трёх из четырёх основных счетов компании, к которым Алексей даже не имел доступа.
Так всё и началось. Я сняла уютное двухкомнатное жильё в престижном районе, недалеко от школы. Перевезла детей. Объяснила им, что мы с отцом пока будем жить отдельно. Они, конечно, расстроились, но дети чувствуют ложь лучше любого детектора лжи. Они давно замечали напряжённость между нами.
Алексей тем временем жил на широкую ногу. Первую неделю он гулял. Водил свою Наташу по ресторанам, покупал ей подарки. Я знала это от общих знакомых, которые звонили мне с плохо скрываемым сочувствием и жадным любопытством. Я всегда благодарила и вежливо прощалась.
Первый тревожный звонок прозвучал для него в автосалоне. Он решил продать «мою» машину, чтобы приобрести Наташе что-то новее и ярче. Представьте его удивление, когда менеджер, проверив документы, вежливо сообщил, что продать этот автомобиль он не может, поскольку не является его владельцем.
Алексей позвонил мне. Он кричал в трубку.
Он бросил трубку.
Через несколько дней прозвучал второй удар. Банк заблокировал его попытку перевести крупную сумму со счёта фирмы. Он ворвался в отделение, размахивал руками, кричал, что он – владелец бизнеса. Но вежливая сотрудница лишь пожала плечами и показала ему распечатку из реестра. Учредитель – Иванова Т.С. Генеральный директор – Иванова Т.С. А он, Алексей, никто.
В тот же вечер раздался звонок, которого я ожидала и боялась одновременно. Звонила свекровь, Людмила Петровна.
Я молчала, позволяя ей выговориться. Я понимала её. Она – мать. Её сын для неё – лучший, самый умный, самый честный.
Я приехала. Она встретила меня на пороге, скрестив руки на груди. Вся её поза кричала: «Враг у ворот». Я молча прошла в гостиную, достала из сумки единственный документ. Копию договора купли-продажи дома. Того самого, в котором они сейчас жили с Алексеем.
Она с недоверием взяла бумагу, надела очки. Её губы беззвучно шевелились, пробегая по строкам. Я видела, как её лицо менялось. Уверенность уступала место недоумению, затем – растерянности, и, наконец, в её глазах мелькнул страх.
Первая трещина появилась в монолите её веры в сына. Она посмотрела на меня уже иначе. Не как на захватчицу. А как на женщину, которая заглянула в бездну.
Я ушла, оставив её одну с этим документом. С этим неопровержимым доказательством того, что мир устроен совсем не так, как ей рассказывал её любимый сын.
Кульминация наступила через три недели после моего ухода. В один ясный день Алексею на адрес съёмной квартиры его новой пассии пришёл толстый пакет документов. Там было всё: официальное уведомление об отстранении от должности заместителя генерального директора ООО «Вершина» в связи с утратой доверия, копия приказа, подписанного мной. Судебный запрет на любые операции с имуществом, зарегистрированным на моё имя. И, вишенкой на торте, повестка в суд. Я подала на развод и на алименты. Официальные, с белой зарплаты, которую я сама же ему и установила. Мизерной.
Я представляла, как он сидел и изучал эти бумаги. Как его лицо из багрового становилось пепельно-серым. Как его мир, выстроенный на лжи и самоуверенной глупости, рушился, словно карточный домик.
Наташа, его юная муза, тоже всё поняла. Одно дело – жить с «королём», владельцем заводов, газет, пароходов. И совсем другое – с безработным альфонсом, у которого в активе – лишь гордыня и долги. Думаю, ей хватило одного взгляда на его искажённое яростью и страхом лицо. Она собрала свои вещи ещё быстрее, чем я. Без скандалов. Просто исчезла, оставив на столе записку: «Прости, я на такое не подписывалась».
Суд был формальностью. Алексей нанял какого-то дешёвого адвоката, который пытался лепетать что-то про «моральное давление» и «злоупотребление доверием».
Сергей Михайлович встал.
