В течение восьми лет я убирала его кабинет, не ведая, что ежедневно мои руки касаются его прошлого. Он так и не узнал, что я — мать ребёнка, которого он предал, когда нам было всего по семнадцать.
В те дни, в выпускном классе школы в Берегово, я жила мечтами. Стремилась окончить учёбу, вырваться из нищеты и создать хоть какое-то будущее.
Иван Смирнов — сын почитаемого бизнесмена, харизматичный, остроумный, всегда окружённый вниманием. Я — дочь сапожника и торговки яблоками. Мне и в голову не приходило надеяться на его взгляд.
Когда я узнала о беременности, сердце сжалось от страха. Тревога, стыд и надежда сплелись внутри меня в тугой узел. Я решилась сообщить Ивану.
— Ты уверена? — спросил он, побелев.
— Я не была с кем-то ещё. Это твой ребёнок.
После этого он исчез. Прекратил общение, словно я перестала существовать. Несколько дней спустя стало известно: родители отправили его учиться в Одессу. Он просто сбежал.
⸻
Мама обнаружила справку врача в моём рюкзаке.
— Ты позор для всей семьи! — закричала она, размахивая бумагой. — Убирайся отсюда! Стыд в наш дом не войдёт.
Я ушла. Живот уже заметно округлялся. Я ночевала в заброшенных зданиях, мыла подъезды, торговала апельсинами, питалась остатками. Сил хватало на пределе. Рожала в сарае за домом повитухи — тёти Тамары. Под старой яблоней.
— Держись, девочка, — шептала она. — Всё обойдётся.
Мальчик родился тихим. Я нарекла его Даниилом.
— Имя святое. Пусть Бог запомнит, что он был.
⸻
Мы с ним жили в нищете. Когда ему исполнилось шесть, он спросил:
— Мам, а у меня есть папа?
Я остановилась.
— Есть… Просто он уехал далеко. Он обязательно найдёт нас.
— А почему он не звонит?
— Видимо, потерялся.
Он не нашёл путь. Никогда.
⸻
Когда Даниилу исполнилось девять, он тяжело заболел. Врач сказал — нужна операция. Не смертельно, но стоимость была огромной. Я продала всё: кольцо, радио, старый плеер, но это была лишь капля в море. Собрать нужную сумму не успела.
Я похоронила сына одна. Под деревом. С фотографией Ивана и его синим детским одеялом.
— Прости, сынок… Я не смогла…
⸻
Я переехала в Киев. Хотела забыть прошлое, начать жизнь заново. Устроилась уборщицей в крупную технологическую компанию в Киев-Сити. Там никто не задавал лишних вопросов. Форма — коричневая. Смена — ночная. Главное правило — не вступать в разговоры с начальством.
На седьмом этаже располагался кабинет с позолоченной табличкой:
Иван Смирнов, Генеральный директор.
Я сжала швабру, впервые увидев эту надпись. Волна боли накрыла меня. Он. Тот самый.
Он изменился. Стал солидным, уверенным. Костюм безупречный, парфюм дорогой. Но в его взгляде остались прежний холод и презрение.
Я убирала его кабинет каждый день. Раскладывала бумаги, протирала экран ноутбука, меняла воду в кулере. Он ни разу не обратил на меня пристального взгляда. Я стала для него фоном. Воздухом. Невидимкой.
Однажды бейджик с именем «Ольга» упал на пол. Он поднял его и задержал взгляд.
— Ольга… Знакомое имя. Вы не из Берегово, случайно?
— Нет, — соврала я.
Он не стал задавать вопросов. Вернулся к экрану.
⸻
Несколько дней спустя я услышала его разговор с коллегами в конференц-зале. Он смеялся.
— В школе у меня была одна… проблемная девчонка. Забеременела от меня. Говорила, что ребёнок мой! — и он расхохотался. — Вы же знаете, как эти нищие любят драматизировать.
Я побледнела. Швабра выскользнула из рук. Я бросилась в туалет и, заперевшись в кабинке, рыдала навзрыд.
— Господи… За что?..
⸻
Прошло два дня, прежде чем я смогла вновь переступить порог седьмого этажа. Кабинет Ивана сиял в темноте, словно витрина. Я открыла дверь — он был пуст. На столе лежала визитница. Пальцы дрожали, но я раскрыла её. Там оказались карточки, имена, контакты, важные люди. Среди них — фото жены и двоих детей.
Девочка около четырёх лет и мальчик чуть старше… Он назвал сына… Даниил.
Мир закружился. Дыхание перехватило.
Я вышла в коридор и прислонилась к стене. Не мой Даниил. Никогда не мой. У него другой, здоровый, живой. Любимый.
А мой — там, где даже его имя никто не помнит, кроме меня.
⸻
В ту ночь я написала заявление об увольнении. Я больше не могла. Не выносила этот кабинет, эту табличку, этого человека.
Спустя неделю я вернулась к тёте Тамаре в Берегово. Её дом почти разрушился, но яблоня всё ещё стояла. Цветущая. Как в ту ночь. Я обняла ствол и прижалась к коре.
— Данька, я рядом…
