Тамара вновь обратилась к зеркалу. Подняв левую руку, она отделила густую прядь волос у самого виска. Зажала её между указательным и средним пальцами. В правой руке зазвенели ножницы. Раздался резкий, сухой, неприятный щелчок. КЛАЦ.
Плотная, шелковистая прядь, ещё мгновение назад принадлежащая ей, безжизненно осыпалась на белоснежный кафель. Тёмное на светлом. Сергей перестал улыбаться. Его губы слегка приоткрылись.
КЛАЦ. Ещё одна прядь слетела с противоположной стороны. Она упала на пол рядом с первой.
Он застыл, словно парализованный. Его разум не мог осмыслить то, что он наблюдал. Это не походило на истерику. Её жесты были точными, хладнокровными, почти ритуальными. Она не рыдала. Лицо оставалось абсолютно невозмутимым, собранным, словно у хирурга во время сложной операции.
КЛАЦ. Прядь с затылка. КЛАЦ. Прядь над лбом.
Волосы покрывали пол мрачным, безжизненным ковром. Её изящная причёска, гордость Сергея, на его глазах превращалась в уродливые, рваные клочья. Она разрезала символ своей женственности, который он пытался сделать орудием её подчинения. Она уничтожала оружие, которым он угрожал. Это была демонстративная казнь. Казнь его господства над ней. Казнь их прошлого. Казнь его самого.
Когда последняя длинная прядь упала на пол, она аккуратно положила ножницы на край раковины. Взглянула в зеркало.
Из отражения на неё смотрела незнакомка с коротко, неровно и жестоко остриженными волосами. Чужая. Грубая. С глазами, в которых не осталось ничего, кроме выжженной пустоты.
Она медленно повернулась к нему. Взгляд остановился на окаменевшей фигуре в дверном проёме. Потом её глаза опустились на ножницы, затем на пол, усыпанный её волосами. Она молчала. Её немота звучала громче любых проклятий.
Сделав шаг, она наступила на собственные волосы. Обошла его, застывшего словно соляной столб, и вышла из ванной. Сергей остался один в ослепительно белой комнате, залитой беспощадным светом.
Он смотрел на пол, на это жуткое жертвоприношение, и осознавал, что проиграл. Не просто спор. Он был уничтожен. Уничтожен без слова, без слезы. Просто и страшно. И на этом белом полу, среди её волос, лежало всё, что когда-то связывало их. Мёртвое. Растоптанное. И навсегда чуждое…
