— Мам, привет, мне срочно нужна твоя помощь.
Голос сына в трубке звучал так, словно он обращался к надоедливому подчинённому, а не к родной матери.
Тамара Сергеевна застыла с пультом в руке, так и не запустив вечерние новости.
— Дима, здравствуй. Что-то произошло?
— Нет, всё нормально, — Дмитрий с нетерпением выдохнул. — Просто мы с Олесей схватили горящую путёвку, вылет завтра утром.
А Барса оставить не с кем. Можешь взять его к себе?
Барс — огромный, слюнявый дог, который в её небольшой «двушке» занимал больше места, чем старинный сервант.
— Надолго? — осторожно поинтересовалась Тамара Сергеевна, уже предвидя ответ.
— Ну, дней на семь. Может, на две недели. Как получится. Мам, ну кто, если не ты? В гостиницы для собак сдавать — это же жестоко. Ты же знаешь, какой он чувствительный.
Тамара Сергеевна взглянула на свой диван, обтянутый новой, светлой тканью. Она копила на перетяжку почти полгода, отказывая себе в мелочах. Барс уничтожит его за пару дней.
— Дмитрий, я… мне неудобно. Я только что ремонт закончила.
— Мам, какой ремонт? — в голосе сына проскользнула явная раздражённость. — Обои переклеила?
Барс же воспитанный, просто не забывай с ним гулять. Всё, Олеся зовёт, чемоданы паковать нужно. Привезём его через час.
Короткий гудок.
Он даже не спросил, как у неё дела. Не поздравил с днём рождения, который был на прошлой неделе. Шестьдесят пять лет.
Она ждала звонка весь день, приготовила фирменный салат, надела новое платье. Дети обещали заглянуть, но так и не пришли.
Дмитрий отправил короткое сообщение: «Ма, с ДР! Зашиваемся на работе». Оксана не написала ни слова. А сегодня — «срочно нужна помощь».
Тамара Сергеевна медленно опустилась на диван. Дело было не в собаке и не в испорченной обивке.
Дело заключалось в этом унизительном ощущении собственной роли. Она — бесплатная передержка, экстренная служба, последняя инстанция. Человек-функция.
Она вспомнила, как много лет назад, когда дети были маленькими, мечтала, чтобы они выросли и стали самостоятельными.
А теперь осознала, что страшнее всего не одиночество в пустой квартире. Страшнее — с замиранием сердца ожидать звонка, зная, что нужна лишь тогда, когда от неё что-то требуется.
Умолять об их внимании, выпрашивая его ценой собственного комфорта и самоуважения.
Через час раздался звонок в дверь. На пороге стоял Дмитрий, держа за поводок огромного пса. Барс радостно ворвался в квартиру, оставляя на чистом полу грязные следы.
— Мам, вот корм, вот его игрушки. Гулять три раза в день, ты помнишь. Всё, мы побежали, а то на самолёт опоздаем! — он сунул ей поводок в руки и, чмокнув в щёку на бегу, исчез за дверью.
Тамара Сергеевна осталась посреди прихожей. Барс уже деловито обнюхивал ножки кресла.
Из глубины квартиры послышался звук рвущейся ткани.
Она взглянула на телефон. Может, позвонить дочери? Олесе, возможно, она поймёт? Но палец застыл над экраном.
Оксана не звонила уже месяц. Вероятно, тоже занята. У неё своя жизнь, своя семья.
И в этот момент Тамара Сергеевна впервые не ощутила привычной обиды. Вместо неё пришло нечто иное. Холодное, ясное и очень трезвое осознание. Хватит.
Утро началось с того, что Барс, желая проявить любовь, запрыгнул на кровать и оставил на белоснежном пододеяльнике два грязных отпечатка лап размером с блюдце.
