— Она замкнулась в себе. На занятиях словно отсутствует. Не участвует, не улыбается. Может, дома что-то произошло?
Ольга осознала — дети воспринимают больше, чем кажется на первый взгляд. Они не знают всей правды, но ощущают внутренний разрыв у матери. Они чувствуют, как любовь становится напряжённой, а объятия — осторожными.
В ту ночь она разбудила Игоря. Он сидел на краю кровати, не глядя на неё, сжимая виски пальцами.
— Что теперь будет? — прошептал он. — Отдадим её? Возьмём другую? А если она нас ненавидит? А если мы разрушим две жизни ради одной?
— Я не знаю… — тихо ответила Ольга.
Но утром она проснулась с решимостью. Не с желанием судиться. Не с намерением разделять. А с честностью.
Они пришли к Тамаре все вместе — Ольга, Игорь и Елена. В том же кафе. Осень ушла, наступила зима. За окном падал первый снег.
— Мы не собираемся подавать в суд, — сказала Ольга, встречаясь взглядом с Тамарой. — Но я хочу, чтобы девочки знали правду. И могли общаться. Если захотят.
Тамара расплакалась. Тихо, беззвучно, словно слёзы были слишком тяжёлы, чтобы прорваться наружу.
А потом произошло необычное. Девочки, которые сначала смотрели друг на друга как на призраков, как на отражения из параллельного мира, уже через час смеялись над одним и тем же глупым видео в телефоне. Делялись чипсами. Спорили, кто лучше рисует единорогов.
— Мам, а мы можем с Еленой в субботу в кино пойти? — спросила та самая Елена, указывая на девочку, которая была ей душой близка, но имела другую мать.
Ольга вздохнула. Глубоко. До самого дна.
Возможно, не так важно, чья кровь течёт в жилах. Главное — кто держит тебя за руку, когда страшно. Кто нежно гладит по голове, когда плачешь. Кто говорит: «Я здесь» — и остаётся.
Она обняла свою не свою дочь. И впервые за долгие месяцы ощутила — всё будет хорошо. Не идеально. Не просто. Но — хорошо.
Прошёл год. Девочки общались как настоящие сёстры. Не по крови, а по душе. Они ссорились из-за мелочей — кто первым занял место у окна, кто взял помаду без спроса. Смеялись над шутками, которые взрослым казались непонятными. Менялись одеждой «для забавы». Иногда называли друг друга «сестрёнка». Иногда произносили: «Я бы хотела быть тобой».
Но однажды Елена — та самая, родная дочь Ольги — не пришла на их обычную встречу в парке. Тамара отправила сухое сообщение:
«Сегодня не сможем. Заболели»
Ольга не придала этому значения. Но когда ситуация повторилась трижды, когда Елена перестала отвечать на звонки, она поняла — что-то сломалось.
Она набрала номер. Тамара не сразу ответила. Длинная пауза. Потом — голос, словно выжатый через терновый венец.
— Алло…
— Что произошло? — прямо спросила Ольга.
Тишина. Лишь дыхание. Затем — глухой шёпот:
— Она… Елена случайно увидела тест ДНК. Нашла его в моих документах.
Ольга похолодела. Кровь отлила от лица.
— И что дальше?
— Говорит, что ненавидит меня. Обвиняет, что я украла у неё жизнь. — Тамара сдавленно закашлялась, словно давилась слезами. — Она требует… чтобы я отдала её вам.
