Вам у нас обязательно понравится!
Глина легко поддавалась моим пальцам, прохладная и мягкая. Я сжимала ее, растягивала, формируя образ, в котором переплетались изысканность и безобразие.
Моя мастерская была единственным уголком в этом огромном, стерильном доме, где я могла свободно дышать.
Единственным пространством, где запахи растворителя и влажной земли перебивали навязчивый аромат лилий, которыми свекровь наполняла все комнаты.
Дверь открылась без предупреждения. Я даже не обернулась, лишь непроизвольно напряглись плечи.
— Снова копаешься в своей грязи, Ольга? — голос Тамары Ивановны звучал с привычным пренебрежением.
— Я думала, что хотя бы к ужину приведёшь себя в порядок. Сегодня приезжает важный партнер Алексея.
Я не прекращала творить, разглаживая влажную поверхность скульптуры. Это была абстрактная форма, одновременно напоминающая сломанное крыло и корень дерева, вцепившийся в камень.
— Я помню, Тамара Ивановна. Успею.
Она приблизилась. Дорогой аромат духов врезался в ноздри, смешиваясь с запахом глины. Я ощутила ее взгляд на своей шее.
— Алексей сказал, что ты снова отказалась сопровождать его на благотворительный вечер. Говорит, у тебя «вдохновение».
— Она усмехнулась. — Какое вдохновение может быть в лепке этих уродцев? Ты позоришь моего сына своим затворничеством.
Я медленно повернулась к ней. Мои руки были испачканы, и я знала, как сильно ей неприятен этот вид.
— Это моя работа.
— Работа? — она театрально подняла идеально выщипанные брови. — Работой это можно было бы назвать, если бы твои творения хоть кто-то покупал.
А так — это дорогостоящее хобби, которое оплачивает мой сын. И будь добра, соответствуй.
Ее взгляд бегло пробежался по комнате, задержавшись на стеллажах с моими готовыми работами. Каждая из них являлась частью будущего пазла. Каждая хранила в себе отзвук того, что я узнала в этом доме.
Вот маленькая статуэтка, покрытая трещинами, словно земля в засуху — я создала ее после того, как обнаружила в старом камине пачку писем от женщины, которую муж Тамары Ивановны любил всю жизнь.
А вот инсталляция из тончайших металлических нитей, напоминающих паутину — она появилась, когда я случайно услышала телефонный разговор свекрови о том, как она «устранила» конкурента по бизнесу.
Она ничего не понимала. Для нее это были просто «уродцы».
В комнату заглянул Алексей. Он выглядел измотанным и, как всегда, виноватым.
— Мама, Оля, ну что вы опять? — он попытался улыбнуться. — Оля, мама права, гости скоро приедут. Пожалуйста, давайте не начинать.
Я взглянула на мужа. Он избегал моего взгляда, глядя куда-то на плечо своей матери. Он всегда становился на ее сторону. Не потому, что считал ее правой. А потому, что так было проще.
— Я просто сказала Ольге, что ей стоит уделять больше времени семье, а не своим… увлечениям, — мягко произнесла Тамара Ивановна, меняя тон на более заботливый.
В этот момент во мне что-то щелкнуло. Не злость, скорее холодная, кристальная ясность.
Я посмотрела на ее ухоженное лицо, на дорогие украшения, на безупречную укладку. Вся ее жизнь была такой же — идеальный фасад, скрывающий гниль.
— Знаете, Тамара Ивановна, — я медленно вытерла руки о тряпку, — вскоре у меня будет выставка. Моя первая персональная выставка. И я хотела бы пригласить вас.
Она на мгновение растерялась.
— Выставка? Где? В этой твоей конуре?
— Нет. В одной очень престижной галерее в центре Чернигова. Думаю, вам и вашим друзьям будет… интересно.
Алексей с надеждой посмотрел на меня. Возможно, он считал, что это шаг к примирению. Но Тамара Ивановна почувствовала подвох. Она сузила глаза, и ее лицо исказила злая, неприкрытая гримаса. Она приблизилась ко мне, понизив голос до шепота.
— Ты никогда не станешь здесь хозяйкой. Думаешь, твои жалкие попытки произвести впечатление кого-то заинтересуют? Запомни раз и навсегда. Ты будешь прислугой в моем доме! Поняла? Своё место знай!
Она развернулась и вышла, чеканя шагом. Алексей бросил на меня умоляющий взгляд и поспешил за ней.
Я осталась одна. Воздух всё ещё пах её духами.
