— Подарок? — переспросила она, и её голос, который до того звучал ровно, стал твёрдым, словно выкованный из закалённой стали.
Алексей откинулся на спинку дивана и расхохотался. Его смех был не весёлым, а коротким и резким, похожим на лай, который издают, желая показать собеседнику ничтожность его доводов. Он развёл руками, обводя взглядом дорогую обстановку гостиной, словно представляя её главным свидетелем своей правоты.
— Машину! Светлана, ты всерьёз? Ты хочешь свести всё к этой старой рухляди? Я через год куплю твоему отцу новую, прямо из салона, какую он только пожелае́т. Ты думаешь категориями прошлого, а я — категориями грядущего. Нашего с тобой будущего!
Он поднялся и начал неспешно ходить по комнате. Это была его привычная манера вести сложные разговоры — не сидеть на месте, а господствовать в пространстве, заставляя собеседника следить за его перемещениями. Алексей останавливался то у панорамного окна, то возле стеллажа с редкими бутылками алкоголя, которые он теперь коллекционировал.
— Пойми одну простую вещь. Мы — семья. Какие могут быть долги внутри семьи? Это инвестиции. Вложения. Твой отец, как мудрый человек, инвестировал не в меня, а в благополучие своей дочери. Он посеял зерно, и посмотри, какое дерево выросло! — Алексей театрально указал пальцем в сторону кухни, где сиял фасад нового гарнитура с глянцевой поверхностью. — Мы живём так, как твой отец и не мог мечтать. Вот это и есть его дивиденды. Его проценты!
Светлана стояла неподвижно. Она смотрела на него, и в её взгляде не было ни восхищения его речью, ни сомнения. Там нарастало нечто иное — холодное и тяжёлое, словно ледяной массив. Перед ней был не муж, а фокусник, ловко подменяющий понятия, пытающийся очаровать её блеском пустых украшений.
— Его дивиденды, Алексей, — это уважение и честное слово. Это когда ты приходишь к человеку, смотришь ему в глаза и говоришь: «Спасибо, вот первая часть, как обещал». А не рассуждаешь о деревьях, сидя на диване, купленном на деньги от его проданной машины.
— Да отстань ты от этой машины! — он взорвался, и его искусственное спокойствие треснуло. — Это всего лишь вещь, кусок железа! Я говорю о принципах! Принцип семьи — это общий котёл. Я взял из этого котла, чтобы приумножить капитал. И приумножил! Или ты хочешь, чтобы я сейчас вытащил из бизнеса полмиллиона, остановил развитие, возможно, упустил выгодный контракт, но при этом твой отец получил бы бумажки и успокоился? Это мелко, Светлана! Это мышление бедняков!
Он подошёл к ней вплотную, глядя сверху вниз. Его лицо покраснело от праведного, как он считал, гнева.
— Я строю империю. Для нас. Для наших будущих детей. А ты тянешь меня назад в болото мелких обид и счётов. Ты должна быть моей опорой, радоваться нашим успехам, а вместо этого выступаешь в роли коллектора от имени своего отца. Это нечестно.
Светлана медленно подняла на него глаза. Её спокойствие было страшнее любой громкой истерики.
— Мой отец не живёт в этой империи, Алексей. Он остаётся в своей старой квартире и ходит пешком до автобусной остановки, потому что у него нет машины. Не потому что он беден, а потому что поверил человеку, который оказался моим мужем. Ты говоришь о «общем котле». Хорошо. Но фирма зарегистрирована на тебя. Банковские счета — твои. Этот диван и эта квартира — часть твоей, а не нашей империи. И когда ты брал деньги, ты просил их не у «семьи», а у конкретного человека — моего отца. И обещал вернуть. Это было простое мужское слово. Видимо, ещё одна вещь, которую ты считаешь пережитком прошлого.
Слова Светланы о «мужском слове» повисли в дорогом воздухе гостиной, словно ядовитый газ. Они не рассеивались, а будто оседали на глянцевых поверхностях мебели, на ворсе персидского ковра, на самой коже Алексея. Он на мгновение замер, словно получил удар ниже пояса, но тут же взял себя в руки. Он не мог позволить ей разрушить его тщательно выстроенную картину мира, где он выступал благодетелем и стратегом.
— Мужское слово? — усмехнулся он, но в голосе не было прежнего превосходства, скорее усталость учителя, объясняющего дикарю основы цивилизации. — Ты всё упрощаешь. Моё слово было дано в одних условиях, а сейчас мы живём в совсем других. Бизнес взлетел. Это форс-мажор, только с положительным знаком. Правила игры изменились. Умные люди это понимают и приспосабливаются.
Он вернулся к дивану, демонстративно плюхнулся на него и закинул ногу на ногу. Поза хозяина, короля в своём замке. Алексей вновь взял в руки телефон, давая понять, что для него этот бессмысленный разговор окончен. Он выиграл. Она просто не способна мыслить в его масштабах.
Светлана молча наблюдала за ним. За этим жестом, за этой позой.
