Её крошечные руки тряслись, когда она осторожно взяла ложку. Алексей заметил, что её ногти были обглоданы до крови — явный признак детского стресса.
Он отступил к раковине, делая вид, что моет посуду, но взгляд его немного затуманился.
В течение следующего часа дети поглощали пищу с таким аппетитом, что это говорило больше любых слов — они явно давно не пробовали горячую еду.
Алексей тихо направился на кухню и собрал для них дорожный запас: четыре бутерброда с колбасой и сыром, пару яблок, упаковку печенья «Юбилейное» и термос с тёплым сладким чаем.
Затем, оглянувшись, чтобы дети не заметили, он положил в пакет две стодолларовые купюры — последние сбережения, которые копил на кроссовки для Оли.
— Ребята, — произнёс он, садясь рядом. — Я собрал вам немного еды. И помните: если вдруг понадобится помощь — приходите сюда. В любое время суток — я почти всегда рядом.
Мальчик поднял на него взгляд — серые, словно зимнее небо, но с проблеском надежды.
— А вы… вы правда не выдадите нас? — спросил он дрожащим голосом. — Мы сбежали из детдома. Там… там нас били. Настю обижали старшие девочки.
— Никого не вызову, — твёрдо ответил Алексей. — Это останется между нами. Только скажите, как вас зовут, чтобы я знал, как к вам обращаться, если вернётесь.
— Денис, — тихо ответил мальчик. — А это моя сестра Настя. Мы настоящие брат и сестра. Нас не разлучали, потому что я пообещал воспитательнице, что буду вести себя хорошо.
— А родители? — осторожно поинтересовался Алексей.
— Мама умерла три года назад… от рака. А папа… — Денис сглотнул. — Он нас бросил, когда мама заболела. Сказал, что не справится с двумя детьми.
Алексей ощутил знакомую боль в груди — ту самую, что пронзила его, когда исчез его собственный отец.
— Понимаю, — спокойно сказал он. — Если захотите вернуться — дверь всегда открыта.
Дети поблагодарили и растворились в снежной ночи, словно две тени. Алексей смотрел им вслед и остался дежурить до двух часов ночи, время от времени поглядывая на дверь. Но утром, на следующий день, через неделю, через месяц — их не было.
Лишь образы их лиц остались с ним — мучительные, наполненные надеждой и недосказанностью.
Спустя несколько месяцев он начал выяснять — что случилось с детьми. Оказалось, их поймали через неделю в соседнем городе и вернули в детдом. Через полгода перевели в другое учреждение — в Винницу, в более современный интернат.
Проходили годы. Алексей продолжал трудиться в кафе, которое постепенно менялось под его руководством.
«У дороги», когда-то едва державшееся на плаву, набирало популярность. Люди приходили не только за едой, но и к человеку, который помнил их имена, интересовался их судьбами, угощал бесплатно тех, кто оказался в беде.
В 2008 году, в разгар финансового кризиса, когда многие теряли работу, а предприятия закрывались, Алексей открыл при кафе «народную столовую».
Каждый день с четырнадцати до шестнадцати часов он раздавал горячие обеды всем нуждающимся — безработным, пожилым, многодетным семьям. На это уходила почти вся его зарплата, а на себя он оставлял лишь самое необходимое, отказываясь даже в мелочах.
— Алексей Иванович, — говорила ему Тамара Сергеевна, владелица кафе, — вы ведь так разоритесь! Не всех же на свете накормить.
— Тамара Сергеевна, — мягко отвечал он, — а кто, если не мы? Государство? Богатые? Они ведь тоже люди. А если никто не начнёт — так и будет продолжаться.
В 2010 году, когда Тамара Сергеевна решила уйти на пенсию и продать кафе, Алексей собрал все свои сбережения — сто двадцать тысяч гривен, накопленных за восемь лет, — и взял кредит в полтора миллиона, поставив в залог квартиру своей покойной матери. Это был огромный риск для человека, чей доход не превышал восемнадцати тысяч в месяц.
Он приобрёл заведение, переименовал его в «Иванов-центр» и начал постепенно расширять. Сначала добавил небольшую гостиницу — шесть скромных номеров для водителей грузовиков и редких путешественников.
Затем открыл мини-магазин, где продавались продукты первой необходимости: хлеб, молоко, крупы, чай.
Так, из простого придорожного кафе родился настоящий центр жизни посёлка — место, где можно было не только перекусить, но и согреться, пообщаться, получить поддержку.
Зимой 2014 года, когда из-за аварии на котельной в половине домов отключили отопление, Алексей распахнул двери «Иванова-центра» для всех, кто хотел переждать холод.
Сюда приходили с детьми, с одеялами, с книгами. Пожилые женщины приносили вязание, мужчины устраивали партии в домино, школьники занимались уроками.
«Иванов-центр» стал убежищем — тёплым, светлым, наполненным человечностью. Здесь устраивали новогодние обеды для сирот, пасхальные чаепития для пенсионеров, помогали семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации.
— Дядя Коля, — просили дети, — можно мы здесь будем уроки делать? У нас дома нет света, а интернет не ловит.
— Конечно, — отвечал он, выделяя для школьников уютный стол у окна с хорошим освещением.
Алексей по-прежнему носил свой старый синий передник, продолжал стоять у плиты с рассвета до поздней ночи, каждый раз создавая блюда с той же заботой, с которой когда-то готовила борщ его бабушка.
Но теперь это была его кухня. Его дом. Его маленькая вселенная доброты.
Он знал вкусы каждого: дальнобойщики предпочитали сытные мясные блюда, учителя — лёгкие салаты, пожилые — тёплые диетические супы.
Однако за фасадом доброты и стабильности скрывались личные испытания.
