В прошлом каждого человека есть дверь, которую он запер и безвозвратно выбросил ключ. Я был уверен, что собственную запечатал пятнадцать лет назад. Навеки. У меня было всё: семья, деньги, уважение.
Безупречная картина, которую я ежедневно рисовал в своем воображении. Но вдруг раздался звонок, и на пороге моего блестящего офиса возник призрак — моя бывшая невеста Тамара. Она не просила денег. Не устраивала скандалов.
Просто взглянула мне в глаза и одной фразой разрушила всё, во что я верил. Оказалось, что фундамент моей идеальной жизни был выстроен на лжи, о которой я даже не подозревал.
А у меня был сын. Больной сын, которому требовалась моя помощь. В тот момент я еще не осознавал, что это не просто просьба. Это был выбор, который предстояло сделать: между семьей, которую я любил, и ребенком, которого я предал, даже не ведая о его существовании.
***
Игорь Савченко с удовлетворением оглядел свой кабинет. Панорамное окно на сорок пятом этаже башни «Одесса-Сити» раскрывалось видом на город, раскинувшийся у его ног. Так же покорным казался ему и весь мир.
В сорок два года он обладал всем, о чем другие только мечтали: процветающим строительным бизнесом, прекрасной женой Еленой, двумя замечательными детьми — двенадцатилетней Аней и восьмилетним Ваней.
Дорогие часы на запястье отсчитывали минуты до совещания, а в голове уже строились планы на выходные — всей семьей на дачу, шашлыки, баня. Идеальная жизнь, выверенная до мельчайших деталей.
Телефон на столе издал короткий, вежливый сигнал. Это была его секретарь Инга. — Игорь Игоревич, к вам пришла посетительница. Говорит, по личному вопросу. Тамара Иванова. Это имя прозвучало для него как скрежет металла об стекло. Тамара.
Он не слыхивал его пятнадцать лет. Оно принадлежало другой жизни, другому Игорю — голодному студенту, готовому бороться за свои идеалы до последнего дыхания. Жизни, которую он сознательно похоронил под слоями бетона и стекла своих новостроек. — Я занят.
Пусть запишется на другой день, — бросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Она говорит, что ждать не может вовсе, — в голосе Инги слышалась растерянность. — Выглядит она… ну, неважно. Очень просит.
Раздражение переплелось с тревожным предчувствием. Что ей могло понадобиться спустя столько лет? Он припоминал их расставание — жестокая ссора, крики, разбитая посуда в съемной однушке на окраине.
Он ушел, хлопнув дверью, убежденный в своей правоте. Она была слишком гордой, слишком непримиримой. Он — слишком амбициозным. Их пути разошлись навсегда. По крайней мере, так он думал. — Ладно, пусть войдет. Пять минут, — с трудом проговорил он.
Дверь распахнулась, и на пороге возникла женщина, в которой он с трудом узнал ту яркую, смеющуюся девушку из своего прошлого. Время оставило на ней свой след.
Уставшие глаза, сеточка морщин в уголках губ, дешевая куртка и какой-то испуганный взгляд. Она вошла и остановилась посреди кабинета, словно боясь испачкать дорогой ковер.
— Здравствуй, Игорь, — ее голос звучал тихо, с надломом. — Здравствуй, Тамара. Присаживайся. Чем обязан? — его тон был холодным и деловым. Он желал поскорее завершить этот визит.
Она не села. Просто смотрела на него, и в ее взгляде таилась такая бездна отчаяния, что Игорю стало не по себе.
— Я не отниму много времени. Я пришла не просить для себя. Он молчал, ожидая продолжения. Просит денег? Конечно. Что еще ей могло быть нужно от него? Он уже мысленно прикидывал сумму, которую можно безболезненно выделить из оборота, чтобы откупиться от этого призрака.
— После того, как мы расстались… я узнала, что беременна, — выпалила она. Мир Игоря затрясло. Панорама Одессы за окном расплылась, превратившись в размытое пятно. Он вцепился в подлокотники кресла, ощущая, как ледяной холод поднимается вверх по спине. — Что? — переспросил он, хотя прекрасно расслышал.
— Я родила сына. Дениса. Ему сейчас четырнадцать, — она говорила быстро, сбивчиво, словно боялась, что он прервет ее.
— Он твой сын, Игорь. «Ложь. Шантаж. Этого не может быть», — стучало в висках. Он хотел закричать это ей в лицо, выставить за дверь. Но что-то в ее глазах, что-то в дрожащем голосе не позволило ему этого сделать. — Почему молчала? — выдавил он из себя.
— Почему именно сейчас? — Гордость, обида… Не знаю. Думала, справлюсь сама. Думала, ты сделал свой выбор, и я не вправе вторгаться в твою жизнь, — она сделала паузу, сглотнув ком в горле.
— А сейчас… сейчас я уже не справляюсь. У Дениса… порок сердца. Врожденный, но долго не проявлявшийся. Сейчас состояние резко ухудшилось. Требуется срочная операция. В Курортном. У меня нет таких денег. И никогда не будет.
Она назвала сумму. Для Игоря она была значительной, но посильной. Как стоимость хорошего внедорожника. Но дело было не в деньгах.
Дело было в том, что эта женщина только что разрушила фундамент его мира. Сын. Ему четырнадцать лет. Все эти годы, пока он строил карьеру, женился, воспитывал Аню и Ваню, где-то жил его первый ребенок. Ребенок, о котором он ничего не знал.
— Я… мне нужно время, — прохрипел он, поднимаясь. Ноги казались ватными. — Времени почти нет, Игорь! — впервые в ее голосе прозвучал стальной оттенок. — Врачи говорят — месяц, максимум два. Я принесла выписки, все документы. Можешь проверить. Это не обман.
Она положила на край его стола объемную папку и посмотрела прямо в глаза. — Я не прошу признать его. Не прошу стать ему отцом. Я прошу только об одном — дай ему шанс выжить. Он ведь ни в чем не виноват.
С этими словами она развернулась и вышла, оставив Игоря одного посреди его роскошного кабинета, который внезапно превратился в ледяную тюрьму. Он смотрел на папку, как на змею. Открыть ее — значило признать правду. А если это так, то его жизнь, такая выверенная и успешная, — всего лишь дом, возведенный на зыбком песке.
***
Домой Игорь ехал словно на автопилоте. Огни ночной Одессы сливались в сплошную размытую полосу. Он отменил совещание, сославшись на головную боль, и теперь просто хотел добраться до своего уютного, безопасного мира, который, как он теперь понимал, мог в любой момент развалиться. Папка Тамары лежала на соседнем сиденье, словно пылая своим присутствием.
Дома его встретил привычный уют. Елена что-то готовила на кухне, пахло ванилью и корицей. Дети, Аня и Ваня, возились в гостиной с конструктором.
— Папа пришел! — воскликнул Ваня и бросился к нему на шею. Игорь поднял сына на руки, уткнулся носом в его макушку, пахнущую детским шампунем, и чуть не задохнулся от внезапного приступа вины. Он обманывал их всех. Каждый день, каждую минуту, проводимую с ними.
— Ты чего такой бледный, Игорь? — Елена вышла из кухни, вытирая руки о передник. Она подошла и поцеловала его в щеку. — Что-то на работе? — Да так, устал просто. Проект сложный, — соврал он, избегая взгляда.
Он не мог ей рассказать. Признаться Елене — означало нажать кнопку самоуничтожения их семьи. Она была честной, открытой, беспощадной в вопросах верности. Она бы не простила. Не столько сам факт существования ребенка — это случилось до нее, — сколько пятнадцать лет невежества.
Она бы восприняла это как жизнь, построенную на лжи. И была бы права. Значит, нужно хранить тайну. Но как? Операция в Курортном — это огромные деньги, которые невозможно потратить незаметно. И что потом? Заплатить и забыть? Сделать вид, что ничего не было? А если сын выживет, что дальше?
