Моя самая близкая подруга Тамара всегда умела больно ударить словом. Она ворвалась в мою тихую мастерскую по реставрации, наполненную запахом старинных книг и клея, и окутала меня волной дорогих духов и презрительного отношения. «Посмотри на себя! Беременная, одна, в этой пыльной дыре! А во дворе твой жалкий дворник шляется», — шипела она, с отвращением глядя в окно на нашего дворника Виталика — забитого, молчаливого человека, который иногда помогал мне по хозяйству. Она принесла «радостную» новость: ее знакомый олигарх готов жениться на мне. «Это твой последний шанс выбраться из нищеты!» — настаивала она. Я молчала, ощущая, как внутри сжимается сердце от безысходности. Я и подумать не могла, что именно этот «жалкий» дворник, которого подруга советовала прогнать, скрывает секрет, способный перевернуть всю мою жизнь. И уж тем более не подозревала, что через несколько часов он заговорит со мной совсем другим голосом… голосом мужчины, которого я тайно любила и считала утраченно навсегда.
***
Сквозь высокое окно полуподвального помещения, покрытое пылью и паутиной, пробивался слабый луч августовского солнца. Он озарял мириады пылинок, танцующих в густом, пропитанном запахом старой бумаги и клея воздухе. Ольга, сгорбившись над массивным дубовым столом, осторожно, почти не дыша, проклеивала тончайшей папиросной бумагой надорванный уголок страницы фолианта XIX века. Ее изящные, тонкие пальцы двигались с такой нежностью и тщательностью, будто она не восстанавливала книгу, а лечила живое существо. На ее лице играла умиротворенная улыбка, а под просторным рабочим фартуком уже заметно округлялся живот, придавая ее облику трогательную женственность.
Внезапный скрип входной двери и звон колокольчика, который Ольга повесила для редких посетителей, заставили ее вздрогнуть. Пылинки в солнечном свете испуганно разлетелись в стороны. В мастерскую вошла Тамара, с брезгливым выражением лица. Как экзотическая птица, случайно забредшая в голубятню. Ее безупречно уложенные платиновые волосы, костюм от известного бренда, стоимость которого превосходила цену всего оборудования мастерской, и аромат дорогих духов мгновенно вступили в борьбу с запахом книжной пыли.
— Анечка, привет! — ее голос был нарочито веселым, но глаза с холодком изучали скромное пристанище подруги. — Ну ты даешь, все сидишь в своей норе. Я думала, что в твоем положении ты уже бросишь эту пыльную работу. Посмотри на себя, скоро покроешься плесенью вместе со своими рукописями.
Ольга аккуратно отложила инструмент и выпрямилась, поглаживая живот. — Привет, Тамар. Это не пыльная работа, это мое любимое дело. Оно меня успокаивает. К тому же книги не пахнут плесенью, они источают историю.
— Историю бедности, — фыркнула Тамара, проводя пальцем в белой перчатке по краю стеллажа и сразу же брезгливо стряхивая пыль. — Я до сих пор не понимаю, как ты существуешь на эти гроши. Сергей вчера опять спрашивал про твою конуру. Говорит, место — золотое, самый центр. Здесь можно построить бизнес-центр, который будет приносить огромные деньги! А ты цепляешься за эти развалины.
— Это не развалины, а дом с историей. И я не собираюсь продавать мастерскую, — мягко, но решительно ответила Ольга. — Здесь мне хорошо. И малышу, думаю, тоже нравится, когда мама спокойна.
Тамара закатила глаза, украшенные густыми нарощенными ресницами. — Ой, только не начинай про свою духовность. Спокойствие на хлеб не намазать и памперсы на него не купишь. Для этого нужен мужчина, Аня. Настоящий, обеспеченный мужчина. А не твои воздушные замки.
Она присела на край единственного стула для посетителей, стараясь не задеть одеждой ничего вокруг. Ее взгляд был наполнен снисходительной жалостью, которая ранила сильнее любой откровенной критики. Для Тамары мир был прост и ясен: он делился на тех, у кого есть деньги, и на остальных, жалких неудачников. И ее лучшая подруга, увы, уверенно шла ко второй категории. Ольга вздохнула. Спорить было бессмысленно. Они с Тамарой были словно два полюса, и с каждым годом расстояние между ними, казалось, только увеличивалось.
***
— Так скажи мне честно, — Тамара наклонилась вперед, ее голос приобрел заговорщицкий оттенок. — Ты же умная девушка. Красивая, хоть и не красишься вовсе. Разве тебе нравится такая жизнь? Вечная экономия, старая одежда, и вот… — она неопределенно махнула рукой в сторону живота Ольги, — …ребенок без отца.
Ольга почувствовала, как к горлу подкатил комок. Она отвернулась к окну, наблюдая за ногами прохожих, спешащих по тротуару над ее головой. — У него будет отец.
— Да кто? — не унималась Тамара. — Твой мифический архитектор, с которым ты познакомилась в своей поездке в Каменец-Подольский? Аня, очнись! Ты съездила отдохнуть один раз за пять лет! Познакомилась с каким-то мужчиной, провела с ним три дня. И что в итоге? Он оставил тебе на память дешевую закладку и сделал «подарочек» под сердцем. Где сейчас твой принц? Исчез!
Сердце Ольги болезненно сжалось. «Дешевая закладка». Она невольно коснулась тонкой серебряной пластинки с необработанным кусочком янтаря, которая всегда лежала на ее рабочем столе. Для Тамары это была безделушка. Для нее — сокровище. Воспоминание о тех трех днях было словно сон, в реальность которого теперь трудно было поверить.
Она поехала в Каменец-Подольский на июньские праздники, на фестиваль. Просто чтобы сменить обстановку, вырваться из рутины. Там, на лекции по сохранению древнерусского зодчества, она и встретила его. Алексей. Высокий, с умными, слегка усталыми серыми глазами и невероятно обаятельной улыбкой. Он не походил на тех мужчин, что окружали Тамару — лощеных, громких, пахнущих успехом. От Алексея исходило спокойствие, интеллигентность и глубокая страсть к своему делу. Он оказался известным столичным архитектором, который приехал «подзарядиться» и посмотреть на то, что любил больше всего — на настоящую, живую старину.
Они провели вместе три дня, которые пролетели как один час. Гуляли по улочкам, говорили обо всем на свете — о книгах, архитектуре, о том, как важно сохранять душу в камне и на бумаге. Он понимал ее с полуслова. Впервые в жизни Ольга ощущала, что ее не считают странной чудачкой, а восхищаются ее преданностью делу. В последнюю ночь, белую и прозрачную, они сидели на берегу Каменки, и он подарил ей эту закладку. «В этом янтаре застыло солнце, — сказал он. — Пусть оно всегда напоминает тебе обо мне, пока мы не встретимся снова».
Он взял ее номер телефона, пообещав позвонить, как только вернется в Киев. Ольга летела домой на крыльях, веря, что это начало чего-то настоящего. А через пару дней ее старенький, видавший виды смартфон, который она все не решалась менять, окончательно перестал работать. Безвозвратно. Вместе с ним исчезли все контакты, включая его номер, который она в спешке и эйфории не успела где-то записать. Она ждала звонка неделю, две, месяц. Тишина. Он не знал ни ее фамилии, ни точного адреса. Только имя и то, что у нее есть маленькая реставрационная мастерская где-то в центре Одессы. Найти ее в мегаполисе было все равно что искать иголку в стоге сена.
— Он не исчез, — тихо произнесла Ольга, возвращаясь в реальность. — У меня сломался телефон. Я потеряла его номер. — Ой, ну конечно! — рассмеялась Тамара. — А он, бедняга, не смог найти свою принцессу. Аня, живем в двадцать первом веке! Если мужчина хочет найти женщину, он достанет ее хоть из-под земли. Значит, не хотел. Забудь.
***
— Ладно, хватит о грустном, — резко сменила тон Тамара. — Я пришла не просто так. У меня для тебя хорошие новости. Помнишь, я говорила про Сергея? Партнера моего Виктора. Он все еще интересуется тобой. Мужчина серьезный, при деньгах. У него свой строительный холдинг. Ты ему приглянулась, когда мы пересеклись на дне рождения Виктора.
