— Слышали, девки? К Славке-то, этому кропивницкому, что хату на окраине приобрёл, еще один мужик переехал, — пропела за прилавком Тамара, продавщица сельского магазина, ловко завернув полкило карамелек в серую бумагу. — Говорят, тоже из тех, интеллигентов.
Женщины, собравшиеся у прилавка, мгновенно оживились.
— Да кому он нужен, этот чахлик? — фыркнула одна из них.
— А Ольга наша, доярка, как раз живёт рядом с ним! Может, приглянется? Мужик ей в хозяйстве ой как пригодится!
В этот момент дверь магазина со скрипом открылась, и на пороге показалась та самая Анна. Внушительная, статная, она одним своим появлением заставила сплетниц замолчать.
— Чего замерли, вороны? — густым, низким голосом спросила она, нахмурив брови. — Про меня тут сплетничаете? Так говорите в глаза, не стесняйтесь. Языками чесать — не тяжёлое дело. А кому какой хахаль нужен, без вас разберутся. Мне хлеба, пачку соли и спички.
Тамара поспешно отсчитала сдачу, не осмеливаясь взглянуть на нее. Анна была женщиной выдающейся и, как говорили в Зенькове, «сочной». Рост около метра семьдесят пять, вес — добрых сто килограммов, но не рыхлой, а плотной и мускулистой фигуры, выработанной на ферме и в собственном хозяйстве. Красивое лицо с высокими скулами, прямым носом и глазами цвета грозового неба, излучавшими молнии.
Мужчины на неё поглядывали, но боялись. Был у неё один короткий брак лет десять назад. Муж, кропивницкий франт, приехавший на лето, сначала восхищался её красотой, а потом решил показать, кто в доме хозяин, и поднял руку. Закончилось тем, что Анна, схватив его за грудки, выставила за дверь вместе с вещами, причём так, что он пролетел через всё крыльцо. С тех пор желающих связать с ней судьбу не находилось.
Иногда, оставаясь одна после тяжёлого дня, Анна садилась у окна и тоскующим взглядом следила за дорогой. В глубине души, за семью замками своей непреклонности, она мечтала о простом женском счастье. О принце, пусть и не на белом коне, а на скромной «Ладе». О ком-то, кто увидел бы за её силой и резкостью усталую женщину, жаждущую заботы.
Но тут же она отрезвляла себя: какой принц? Кто выдержит её характер? Она сама себе и конь, и бык, и баба. Этот внутренний конфликт пожирал её изнутри, делая ещё более колючей.
Размышления прервал резкий треск. Анна выглянула в окно и застыла: соседская коза Петровны, вечная нарушительница границ, проломила штакетник и с аппетитом жевала её лучшие кочаны капусты. Ярость охватила Анну. Она выскочила во двор, словно буря.
— Ах ты, рогатая дрянь! Я тебе сейчас!..
Коза, почувствовав опасность, рванула в сторону, но Анна оказалась проворнее. Погоня завершилась громкой перепалкой с выбежавшей на шум хозяйкой козы.
— Анна, да что ж ты творишь, окаянная! — кричала Петровна.
— Я тебе эту окаянную сейчас на рога намотаю вместе с твоей скотиной! — отвечала Анна. — Ещё раз увижу её в своём огороде — на шашлык пущу, помяни моё слово!
***
Вечерело. Солнце уже коснулось горизонта, окрашивая небо в нежно-розовые оттенки. Анна, успокоившись после битвы за капусту, методично окучивала картофель. Воздух был наполнен ароматами свежей земли и цветущей липы. Внезапно позади раздался тихий, неуверенный кашель.
Она резко повернулась. У калитки стоял худой, почти неуклюжий мужчина в старомодных очках с толстыми линзами. На нём были чистые, но явно не для Зенькова предназначенные брюки и светлая рубашка. Это и был новый сосед, Алексей.
— Извините за беспокойство, — начал он, робко переступая с ноги на ногу. Голос у него был тихий, интеллигентный. — Я ваш сосед, Алексей. Не могли бы вы… не продали бы немного молока? У моего ребёнка большая любовь к деревенскому.
Анна окинула его презрительным взглядом с ног до головы. «Кропивницкий», — мысленно фыркнула она.
— А ещё я хотел извиниться, — продолжил он, заметно смутившись. — Я видел, как коза забралась в ваш огород. Но я… не решился её прогнать. Она так смотрела…
Анна выпрямилась во весь свой внушительный рост, упрямо упрершись руками в бока.
— Значит так, сосед, — произнесла она ледяным тоном. — Слушай внимательно и запоминай. У нас жалостливых не любят. Увидел чужую скотину в чужом огороде — гони в шею. Хоть палкой, хоть камнем. Иначе останешься без урожая, сам с голоду подохнешь и ребёнка своего заморишь. Понял?
— П-понял, — пробормотал Алексей, сгорбившись. — Спасибо за совет. Так что с молоком?
— Завтра в семь утра приходи с бидоном. Три литра — сто гривен. И не опаздывай, я корову ждать не стану.
Он кивнул и быстро ушёл. Анна проводила его насмешливым взглядом. «Кожа да кости, — думала она, возвращаясь к картошке. — Голос тихий, как у мышонка. И что его сюда занесло, неженку? Будет тут сидеть, книжки свои читать, пока сорняками не зарастёт. Скучный тип». Она была уверена, что в этом человеке нет и не может быть ничего интересного. Просто очередной кропивницкий чудак, решивший поиграть в сельскую жизнь. Ещё и семью притащил.
Через полчаса, закончив работу, она вошла в дом и взглянула в окно, выходившее на соседский участок. Картина заставила её усмехнуться. Та самая баба Петровна, с которой она час назад чуть не сцепилась, уже шла к дому Алексея, неся корзинку, из которой торчали пучки зелени и, похоже, виднелись яйца.
Старушка явно почуяла нового, непуганого клиента, готового платить за «экологически чистый продукт». «Вот хитрая старая, — усмехнулась Анна. — Уже начинает окучивать интеллигента. Ну-ну, пусть платит. Ума нет — считай, калека». Она отвернулась от окна, решив больше не думать о странном соседе.
