Когда девочка заметно устала и начала засыпать, Алексей отнес ее в спальню. Вернувшись, он устроился напротив Анны и глубоко вздохнул.
— Благодарю вас. Она давно не проявляла такой живости.
— Да что уж там, — смущённо ответила Анна. — Она у тебя замечательная.
Воцарилась тишина. Внезапно Алексей заговорил. Он поведал обо всём. О врождённой болезни Настеньки. О мрачных прогнозах врачей. О сложнейшей операции в столице, которая вселила надежду, но потребовала долгого и мучительного восстановления.
Он рассказал и о жене, Елене, которая не выдержала испытаний. Она просто собрала вещи и ушла, заявив, что не собиралась всю жизнь ухаживать за инвалидом. Алексей продал квартиру в городе и переехал сюда, в глушь, чтобы быть ближе к природе и подальше от людей, которые смотрели на них с жалостью. Он стремился подарить Настеньке спокойное детство.
Анна слушала, и её сердце сжималось от боли и негодования. Негодования на ту женщину, что покинула собственного ребёнка, и от нежности к этому худому, нескладному мужчине, который в одиночку нес на своих плечах такую тяжесть. В нём оказалось больше силы и мужества, чем во всех Зеньковских качках вместе взятых.
На рассвете следующего дня Анна уже была на ногах. Она собрала в самую изящную чашку лучшие ягоды клубники с огорода, залив их свежим, ещё тёплым парным молоком, и понесла угощение соседям. Дверь открыла Настенька, которую отец уже вывез на крыльцо подышать утренним воздухом. Увидев лакомство, девочка восторженно захлопала в ладоши. Её радостная улыбка стала для Анны дороже всех наград мира. В тот момент между ней и маленькой семьёй протянулась тонкая, но крепкая нить.
***
Прошло два месяца. Лето разгорелось во всей красе. Забор между участками Анны и Алексея вместе отремонтировали. Теперь он был прочным и надёжным, как и их зарождающиеся отношения. Анна почти ежедневно навещала соседей, принося то творог, то свежие овощи, но главным было то, что она дарила Настеньке смех и радость.
Она играла с девочкой, читала ей книги и с увлечением занималась лечебной физкультурой, назначенной врачами. Алексей наблюдал за ней с безмолвным восхищением, но не осмеливался сделать следующий шаг.
Однажды, в жаркий, душный день, когда в воздухе чувствовалась гроза, к коровнику, задыхаясь, подбежала её подруга, почтальонка Светлана.
— Анна! Беда! — вскрикнула она, не в силах перевести дыхание. — Там… к твоему Алексею бывшая жена приехала! На дорогой машине, вся из себя! Скандал разгорелся, кричит на весь поселок!
В душе у Анны похолодело. Она на мгновение остановилась, затем лицо её приобрело каменное выражение. Не произнеся ни слова, она развернулась, схватила стоявшие у стены вилы и, не отпуская их, побежала по дороге к дому Алексея. Светлана и несколько доярок, привлечённые криками, устремились за ней, предчувствуя неприятности.
Подойдя к калитке, Анна увидела картину, от которой кровь застучала в висках. Во дворе стояла шикарно одетая блондинка с хищным макияжем — Елена. Она кричала на бледного, растерянного Алексея, который пытался закрыть собой Настеньку в инвалидной коляске.
— Я сказала тебе, я забираю дочь! — визжала Елена. — Я её мать, имею право! Я обеспечу ей лучший уход в городе!
— Елена, одумайся, ты же бросила её! — умолял Алексей. — Сейчас ей никуда ехать нельзя, у нас реабилитация…
— Ах, реабилитация! — ехидно усмехнулась она. — Ты из-за пособия по инвалидности не отдаёшь её, да? Решил нажиться на больном ребёнке? Ничего, я через опеку всё решу!
Настенька рыдала, цепляясь за штанину отца.
В этот момент Анна, с вилами в руках, вошла во двор. Она двигалась медленно, но неотвратимо, словно танк.
— Закрой свой поганый рот, — произнесла она тихо, но так, что Елене показалось, будто грянул гром.
Бывшая жена обернулась и замолчала, увидев перед собой разгневанную богиню мести с крестьянским оружием в руках.
— Кто ты такая? — прошипела она, пытаясь сохранить невозмутимость.
— Я та, кто сейчас вырвет тебе ноги и вставит обратно, только другой стороной, — продолжала Анна, медленно приближаясь. Острые зубья вил угрожающе блестели на солнце. — Ты что, кукушка, решила? Птенца своего бросила, а как запахло деньгами, так прилетела? Думаешь, мы тебе её отдадим?
Елена отступила. За спиной Анны уже маячили суровые лица других женщин из семьи Зеньковских, готовых в любой момент прийти на помощь.
— Я… я заявлю в полицию! — пискнула она.
— Заявляй, — усмехнулась Анна, подходя почти вплотную. — Только сначала я сделаю из тебя чучело для огорода, чтобы такие, как ты, к чужим детям не лезли. У тебя три секунды, чтобы сесть в свою банку и уехать отсюда. Раз…
Не дожидаясь счёта «два», перепуганная Елена развернулась, рванулась к машине, стоявшей у ворот, запрыгнула внутрь и, визжа шинами, помчалась прочь, поднимая столбы пыли.
Когда машина скрылась из виду, напряжение покинуло Анну. Вилы с грохотом выпали из её ослабевших рук. Ноги подкосились, руки мелко дрожали от пережитого нервного напряжения. Она стояла посреди двора, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя.
Вдруг она ощутила, как сзади её ноги обхватили маленькие ручки. Она вздрогнула, подумав, что это Настенька подкатила на коляске. Анна медленно обернулась и замерла. Чуда не могло быть, но оно случилось. Настенька стояла. Сама. На своих тонких, дрожащих ножках, опираясь на Анну, чтобы удержаться. На её заплаканном лице смешались испуг и удивление. Видимо, сильнейший стресс от скандала и страх потерять отца и новую подругу активировали в её организме какой-то скрытый механизм.
