— Посуда на тебе, вот тряпка и средство для мытья. Начинаем трудотерапию. Раз уж ты живёшь здесь, будешь убирать, стирать и готовить за нас двоих.
— Я не умею, — возразил Алексей.
— Добро пожаловать в настоящую жизнь.
Алексей подозревал, что мать просто блефует, но утром Тамара Сергеевна разбудила его и потребовала приготовить завтрак. Вечером она спросила, где ужин. Сначала он старался выкрутиться, покупая бутерброды и пельмени из магазина, но мать пригрозила:
— Либо начнёшь готовить по-настоящему, либо съезжай. Ольга ведь тебе полноценный ужин готовила, пусть и не слишком умело.
Как назло, у Алексея начался спад на работе, денег стало меньше, и он был вынужден подчиниться. Позже Тамара Сергеевна переложила на него обязанности по уборке, стирке, покупке продуктов и оплате счетов…
— Я же работаю, когда я всё успею? — удивился Алексей.
— Мы с Ольгой успевали, а у тебя даже ребенка нет.
Вскоре Алексей на практике убедился, насколько тяжелым оказывается ведение домашнего хозяйства даже в такой небольшой семье, как их.
«Это как жонглировать несколькими мячами», — подумал он. — «Нужно постоянно помнить о множестве дел».
Особенно его доводило до отчаяния то, что домашние хлопоты не имели конца. Закончишь уборку — а через пару дней приходится начинать заново. Приготовил пару дней назад суп, а он уже съеден, и снова надо стоять у плиты…
«Как Ольга успевала всё это с младенцем на руках?» — однажды размышлял Алексей, оттирая сковороду от пригоревших овощей губкой.
Он задумался и вдруг осознал собственную ошибку. Нет, не ошибку — подлость и несправедливость. Ему стало невыносимо стыдно.
— Она плакала, знаешь, — вдруг произнёс Алексей.
Тамара Сергеевна удивлённо посмотрела на сына.
— Ольга плакала почти каждый день. Я думал, что она просто манипулирует. А она, наверное, просто устала.
Тамара Сергеевна молчала, понимая, что сыну нужно высказаться.
— Когда Саша родился, она не спала ночами. И днём тоже почти не спала, — он проглотил комок в горле. — А я приходил с работы и начинал: почему не убрано, почему обед невкусный, почему рубашка выглажена не так…
Алексей повернулся к матери.
— Я ведь ни разу не вставал к ребёнку ночью, понимаешь? Даже просто подержать отказывался, пока она хоть душ примет. Всё твердил, что это женское дело, а я — только деньги зарабатываю.
Он говорил всё быстрее.
— А знаешь, что она сказала, когда мы заявление о разводе подавали? «Прости, что не смогла стать такой, как твоя мама», — Алексей резко обернулся. — А ведь она даже не знает, какая ты на самом деле, мам. Она видела лишь ту идеальную картинку, которую я ей всегда рисовал.
Он провёл рукой по взъерошенным волосам, как в детстве, когда нервничал.
— Знаешь, что самое страшное? — Алексей горько усмехнулся. — Она действительно старалась. Каждый день что-то новое готовила, шторы перешивала, чтобы сделать уютнее. Книжки читала про воспитание детей. А я… — голос дрогнул. — Я только критиковал. Как будто она должна была измениться, потому что я этого захотел.
Тамара Сергеевна встала, подошла к сыну и осторожно положила руку ему на плечо.
— Я ведь люблю её, мам, — прошептал Алексей, и его голос звучал так по-детски беспомощно, что у матери защемило сердце. — Когда встретил, я буквально голову потерял. Она смеялась так звонко и всегда меня слушала. А потом я стал сравнивать, требовать, злиться… Сам всё разрушил.
