Ольга повесила трубку и закрыла глаза. В ушах ещё звучал голос сестры Елены, наполненный привычным упрёком и раздражением. На протяжении двадцати минут она выслушивала обвинения в жадности, скрытности и равнодушии к родным. Всё началось с той самой фразы:
— А что это ты наследство получила и молчишь?! Ты же знаешь, как нам трудно.
Ольга поднялась с кресла и подошла к окну. За стеклом медленно наступали сумерки осеннего октябрьского вечера. Квартира тёти Тамары — теперь уже её собственность — оставалась такой же строгой и аккуратной, какой была при жизни хозяйки. Ничего лишнего, всё аккуратно на своих местах, книги стояли в алфавитном порядке, посуда блестела от чистоты.
Прошло уже четыре месяца с того момента, как позвонили из нотариальной конторы Гуменюк. Тогда Ольга была на работе, разбирала очередную кипу документов по новому проекту. Голос в трубке звучал официально и вежливо:
— Ольга Сергеевна? Это нотариальная контора Коваленко. У нас имеется завещание на ваше имя от Тамары Викторовны Коваленко. Могли бы вы подъехать для оформления документов?
Первой реакцией стало недоумение. Тётя Тамара никогда не была особенно близка с семьёй, хотя и не вступала в открытые конфликты. Она просто вела размеренный образ жизни: работала бухгалтером, изредка появлялась на семейных торжествах с неизменной коробкой конфет «Ассорти» в подарок. И всегда уходила первой, объясняясь ранним подъёмом на следующий день.
— Скряга, — шептались сёстры Ольги за её спиной. — Всю жизнь деньги копила, а помочь никому не захотела.
— Ей бы помочь Ирине с ремонтом, — вздыхала мать. — Или Елене на дачу дать денег. А она живёт как отшельница.
Ольга никогда не вмешивалась в эти разговоры. Ей было понятно поведение тёти Тамары — она сама давно устала от постоянных просьб о помощи и от намёков, что «раз уж устроилась в жизни, надо и родных не забывать».
В нотариальной конторе выяснилось, что тётя Тамара оставила Ольге не только трёхкомнатную квартиру в центре Новоархангельска, но и банковский вклад на сумму, которая заставила её опешить — два миллиона гривен. К завещанию прилагалось письмо, аккуратно написанное почерком тёти:
«Оля, ты единственная в нашей семье, кто понимает, что в жизни ничего не достаётся просто так. Я всю жизнь наблюдала, как ты пробиваешься своим умом и трудом, не прося помощи и не обвиняя других в своих неудачах. Остальные привыкли, что им должны помочь только потому, что они родственники. Используй эти деньги для своего счастья, а не для того, чтобы закрывать чужие долги. Твоя тётя Тамара».
Ольга долго не могла прийти в себя от такого неожиданного поворота. Она никому не рассказывала о наследстве, продолжала жить в своей однокомнатной квартире, ходить на работу, возглавлять отдел маркетинга в крупной компании. Лишь изредка приезжала в тётину квартиру, садилась в её кресло у окна и размышляла о странной иронии судьбы. Деньги оставались нетронутыми на вкладе. Ольга не знала, как поступить с ними. Она и так неплохо зарабатывала — результат десяти лет упорного труда, постоянного самообразования, переработок и бессонных ночей над проектами. Путь наверх был трудным: сначала простой менеджер, затем старший специалист, потом заместитель начальника отдела, и, наконец, руководитель. Каждая ступень давалась тяжёлым трудом.
А семья предпочитала другое объяснение её успехам.
— Не просто так она начальником стала, — перешёптывались сёстры. — Руководитель у неё мужчина, и все знают, как такие дела решаются.
— Девушке повезло, — вздыхал отец. — Попала в хорошую компанию, теперь зазналась.
Особенно доставалось от Елены и Ирины — старших сестёр, которые так и не смогли найти своё место в жизни. Елена трудилась продавцом в магазине косметики, постоянно жаловалась на низкую зарплату, на придирки начальства и грубость клиентов. При этом регулярно опаздывала на работу, грубила покупателям и считала, что мир ей что-то должен.
— У меня депрессия, — оправдывалась она. — Мне сложно вставать рано. И зачем стараться ради таких копеек?
Ирина после университета толком нигде не работала. То место не устраивало, то коллектив был плох, то начальство не ценила её таланты. Сейчас она сидела дома с двумя детьми и постоянно жаловалась на нехватку денег.
— У меня нет времени на карьеру, — говорила она. — Семья, дети. Не все же могут быть такими эгоистками и думать лишь о себе.
Последнее замечание всегда было обращено к Ольге. Той самой эгоистке, которая «думает только о себе», поскольку не вышла замуж и не родила детей, посвятив жизнь работе.
Ольга перестала ездить на семейные праздники год назад. Каждый раз всё сводилось к одному: сначала завуалированные намёки на её благополучие, затем откровенные просьбы о помощи. То Елене требовались деньги на ремонт, то Ирине — на детский сад, то родителям — на лекарства, которые чаще всего оказывались БАДами. И всегда с одной и той же логикой: раз Ольге удалось устроиться в жизни, она обязана помогать остальным.
— Ты же знаешь, как нам тяжело, — говорила мать. — А у тебя всё есть. Неужели жалко помочь родной семье?
Ольга помогала. Долгое время поддерживала. Давала деньги взаймы, которые не собирались возвращать. Оплачивала семейные праздники. Покупала подарки племянникам. Но с каждым разом просьбы становились всё более наглыми, а благодарности — всё более скудными. В итоге помощь воспринималась как должное.
