— Лёша, пойдём, — позвала я. — Нам нужно поговорить.
Мы отошли за калитку, где в воздухе смешивались запахи пыли и пижмы.
— Я уезжаю, — сразу заявила я. — Уже завтра. Мне достаточно.
— Ты что? — он удивлённо посмотрел на меня. — Я же дело начал. Осталось только ванну доклеить, угол закрыть…
— Пусть сами разбираются. Мы сюда не для того приехали, чтобы быть чернорабочими. Я не припомню, когда последний раз видела Одессу дольше часа. Всё время провожу за уборкой, стиркой, готовкой. Это не отдых.
Он на мгновение замолчал, почесал затылок и попытался смягчить тон:
— Может, ещё недельку потерпишь? Игорь рассчитывает. Да и дети ведь…
— Нет, Лёша, — спокойно ответила я. — Свой отпуск я уже потеряла. Не хочу терять уважение к себе.
На следующий день я навестила Наташу, решив быть максимально откровенной.
— Мы уезжаем сегодня, — сообщила я. — Спасибо за гостеприимство, но я не выдерживаю такой жизни.
Наташа приподняла бровь:
— Ох, хитренькая! Ты думала, можно жить у Одессы и не работать? Так не бывает, дорогая. Мы содержим дом, вы — помогаете. Все довольны.
— А кто все? — голос срывался. — Ты? Игорь? Сергей с детьми? А я где? Я пришла «отдохнуть», как ты говорила. Я не отказывалась помогать, работала две недели. Но это не договор.
— Договор? — усмехнулась она. — Ты что, хотела контракт подписать? Мы же друзья. Друзья помогают. А ты бежишь при первой возможности.
— При первой? — я даже рассмеялась. — Я всего дважды была на пляже. Дважды, Наташ. За половину отпуска. Я не бегу — я ухожу, иначе начну ненавидеть и тебя, и себя.
Мы стояли лицом друг к другу, накаляясь от эмоций. В комнату заглянул Игорь:
— Девчонки, чего шумите?
— Оля уезжает, — сухо сказала Наташа. — Пусть едут. Видимо, Одесса без усилий ей нужнее, чем дружба.
— Нет, — ответила я. — Мне важнее уважение. И к вам, и к себе. Прости.
Мы быстро собирались. Лёша, хоть и пытался возражать, молча сложил инструменты в мешок. Дети капризничали, Наташа нарочно протирала пыль, Игорь отворачивался. Когда мы выкатили сумки к воротам, появилось странное чувство: нас провожают, но не удерживают. Ни просьб остаться, ни слов «пусть ещё пару дней» — только тяжёлые лица, словно расплата за то, что мы приняли решение уйти.
Обратная дорога была холодной. Небо затянулось, и дождь непрерывно барабанил по лобовому стеклу. Мы почти не разговаривали.
Я возвращалась к словам Наташи: «С нас — дом, с вас — помощь». Звучит справедливо. Если бы «помощь» не поглотила весь отпуск.
Дома я распаковывала чемоданы и в самом низу нашла тот самый купальник — новый, с биркой от прачечной. Подержала его в руках и отложила на полку. Почему-то стало одновременно и смешно, и горько.
