— А ты задумывался о том, что мы тоже живём в этой квартире? Может, уже пора поставить защиту на наш дом, а не только думать об их чувствах?
Он молчал, не находя слов.
Четыре часа утра.
Тамара проснулась от громких шагов. Нина суетилась, быстро собирала вещи — бегала по комнате, хлопала дверцами, кричала детям, чтобы те поспешили одеться. Через некоторое время из кухни донёсся грохот, словно упала кастрюля. Затем запах кофе. Потом раздался крик:
— Тамарочка, ты не видела второй паспорт? Кажется, оставили его в зале!
Тамара медленно поднялась, направилась в коридор. Паспорт лежал на подоконнике. Она без слов взяла его и передала Нине. Та схватила документ, даже не произнеся «спасибо», и снова исчезла в суматохе. К 4:30 они уже стояли с чемоданами у двери. Тамара налила себе воды на кухне. Сергей стоял в прихожей, зевая.
— Тамарочка! — позвала Нина. — Мы тут подумали: может, неудобно так рано с детьми ехать. Такси сейчас трудно вызвать. Может, ты нас на своей машине отвезёшь… как договаривались?
— Мы не договаривались, — тихо ответила Тамара. — Вы просто решили.
Нина застыла с чемоданом в руках. Миша завыл, старший начал пинать рюкзак.
— Что ты имеешь в виду?
Тамара поставила стакан у раковины, вытерла руки.
— Я хочу сказать, что праздник окончен. Переночуете в аэропорту, — сдержанно, но твёрдо произнесла она, стоя в дверях.
В прихожей повисло молчание. Даже дети внезапно затихли. Нина смотрела, будто не могла осознать сказанное. Сергей стоял с опущенным взглядом, виноватый.
— Ты серьёзно? — прошептала Нина. — В такое время?
— А ты серьёзно выбрасывать чужую еду и хозяйничать в чужом доме?
Тамара ушла в спальню и тихо закрыла дверь. Без громких звуков, без криков. Просто — щёлк.
Долгое время с той стороны не раздавалось ничего. Затем послышался приглушённый голос Сергея, потом звуки сбора чемоданов. Тамара сидела на краю кровати, не раздеваясь, руки слегка дрожали.
Впервые в жизни она произнесла твёрдое «нет». И мир не рухнул.
После этого дверь хлопнула. Нина с семьёй ушли. Без ссор, без криков. Просто ушли. В квартире остался тяжёлый, вязкий воздух, похожий на запах перегретого масла.
Два дня они с Сергеем не разговаривали. Он то залипал в телефон, то без особого желания мыл посуду, то просто смотрел в окно. Ни упрёков, ни поддержки. В воздухе повисла неопределённость, словно каждый думал: «Что будет дальше?»
На третий день он всё же заговорил.
— Ты перестаралась.
Тамара приподняла бровь.
— Правда? Перестаралась?
— Ну… выгнать людей ночью, да ещё с детьми. Они же рассчитывали на нас.
— Они не рассчитывали. Они использовали нас. Рассчитывать — значит просить, а не ставить перед фактом.
Он замолчал.
— А если бы я твою мать в три часа ночи разбудила и сказала: «Отвези меня, я устала», — как бы ты отнёсся?
Сергей сглотнул.
— Нина… она такая с детства. Мы всегда делили роли: она — командует, я — смягчаю ситуацию.
— Пусть теперь кто-то другой сглаживает. Я не её брат и не коврик для обуви.
