Ольга аккуратно раскладывала тарелки, расставляла глубокие пиалы для соусов и проверяла, чтобы у каждого была маленькая вилка для зелени. На плите тихо булькала кастрюля с пельменями — она предпочитала их очень просто: сначала отварить, затем слить воду, добавить масло, свежемолотый чёрный перец и немного укропа для свежести, после чего накрыть крышкой и оставить на минуту, чтобы ингредиенты «подружились». Это был её способ. Её маленькое правило. Её дом.
Игорь заглянул на кухню и улыбнулся так, словно хотел заранее загладить то, чего ещё не произошло.
— Мама попросила налить ей стакан простой воды без всего. А папе минералку, если есть, — тихо сообщил он.
— Всё будет, — ответила Ольга, открывая холодильник. — Во сколько они придут?
— Вот-вот. Ты не переживай. Всё пройдет нормально.
Эти слова звучали, словно заевшая пластинка. Под «нормально» она понимала отсутствие замечаний про соль, порядок в шкафах или «как принято в приличных семьях». Ольга старалась не улыбнуться. Она уже не та девочка, которую легко сбить с толку чужими «правильными» правилами. У неё был собственный подход.
Зазвонил звонок. Игорь, как обычно, оказался первым у двери и помог матери снять пальто. Тамара Сергеевна осмотрела коридор, задерживая взгляд на обувной полке, коврике и вешалке — словно сверяя всё с невидимым списком стандартов.
— У вас тесновато, — сказала она с добродушной ноткой, но с подтекстом. — Зато, конечно, своё.
— Своё, — повторила Ольга и направилась в кухню, чтобы избежать зацепок в разговоре с самого начала.
Свёкор, Виктор Иванович, в шутку говорил, что после шести вечера у него «режим одной тарелки», и вообще врачи советуют «есть с удовольствием». Он всегда становился опорой, когда разговор скатывался к щекотливой теме «как надо». Но сегодня на нем было видно усталость — возможно, из-за дороги или просто возраста и привычки молчать рядом с энергичной супругой.
Ольга аккуратно разложила пельмени по тарелкам: белые, с мягкими складками, с блестящей масляной плёнкой и зеленью, словно лёгким акцентом. Всё выглядело чисто и аккуратно. Ей нравилось, как они смотрятся — будто бы жизнь может быть устроена так же просто и понятно.
— Ой, — сказала Тамара Сергеевна, только присаживаясь. — А у нас дома пельмени всегда с бульоном. Так сочнее и мягче для желудка.
Она произнесла это как неоспоримый факт из учебника, без злобы, как ей казалось. Но в этом «всегда» прятались острые углы.
Ольга осторожно подняла вилкой один пельмень, чтобы не отвечать сразу. В этот раз хотелось поговорить спокойно, без вспышек.
— У нас — так, — сказала она мягко. — С маслом, перцем, укропом. Попробуйте.
— В моём доме пельмени — с бульоном, — повторила Тамара Сергеевна уже более чётко, вглядываясь в тарелку, словно проверяя по списку. — Иначе это кажется сухим. Детям такие блюда не очень полезны.
Ольга уловила невысказанное «правильные люди делают иначе» и сдержанно улыбнулась:
— Мы не дети, — ответила она. — И желудки у нас взрослые.
Игорь неловко подкладывал салфетки, будто бумага могла сгладить противостояние двух миров. Свёкор покашлял и отвернул взгляд. Воцарилась тишина, которую хотелось заполнить хоть беседой о погоде, хоть рассказом про соседку с её надоевшими советами. Но слова распадались.
— Ларис, — наконец вмешался свёкор, — не придирайся. Вкусно же. Посмотри, как аккуратно всё. У нас так не выходит.
— Я не придираюсь, — спокойно ответила она. — Просто говорю, как принято у нас. Девочка молодая, наверное, не знала. Ничего страшного. В другой раз постарается и по-нашему сделает.
«Девочка». Ольга сделала вид, что не заметила, но услышала, конечно. Не «Ольга», не «хозяйка», а «девочка». В этот момент она впервые произнесла фразу, которая давно сидела у неё на языке, словно заноза:
— В другой раз будет по-нашему. По-нашему дому.
Глаза Игоря округлились, он успел улыбнуться, пытаясь сгладить напряжение:
— Ну вы чего, давайте без… — и замолчал, потому что сам не знал, чего именно стоит избегать.
