Я не из тех, кто постоянно оглядывается назад и корит себя: «А если бы…» В тот момент поступил так, как мог иначе не сделать.
Нет смысла переживать — возврата нет, переиграть ничего невозможно.
Просто извлеки уроки и двигайся вперёд.
Но иногда прошлое внезапно напоминает о себе.
Воспоминания накрывают, словно ливень, укрыться или убежать невозможно.
Вижу на улице женщину в том самом платье, с распущенными волосами — бросаюсь за ней.
Догоняю — а это не она, не та, кого искал.
Радуюсь, что не она, но в то же время грустно… *** Я встречался с девушками и в институте, и после, но жениться как-то не торопился, не желал этого.
Не могу сказать, что расставания проходили без сожалений, но и отчаянья не было, вены резать не собирался, когда меня бросали.
Сам тоже старался расставаться с бывшими, если не друзьями, то хотя бы без вражды.
С Тамарой же всё сложилось иначе.
Я не спешил, мне нравилось просто проводить время вместе — гулять, ходить в кино.
С ней хотелось чего-то душевного, тёплого, а не только физического.
Но потом появился на горизонте её бывший одноклассник.
И я почувствовал, что могу потерять Тамару.
Не выдержал и признался ей, что если тот ей дороже, я отойду в сторону, понимаю — первая любовь и всё такое.
Она же вдруг заявила, что любит меня.
Тогда я ощутил такую радость, что казалось, крылья выросли за спиной.
Вскоре, сам от себя не ожидая, сделал ей предложение.
Оказалось, что родители только и ждали этого — Тамара нравилась моим, а я — её.
Так бывает.
Всё произошло естественно, логично.
Суета перед свадьбой, сам день торжества, крики «горько» плохо отпечатались в памяти.
Запомнил лишь свою любовь, радость и Тамару в белом платье, от которой не мог отвести взгляд.
Зато поездка на юг запомнилась отлично.
Щёки сводило от нежности к жене, от её загорелого юного тела.
Мне нравилось называть её своей женой.
При каждом удобном случае говорил: «Я у жены спрошу», «С женой в выходные на дачу поедем…» Через полтора года у нас появилась дочь.
Конечно, я мечтал о сыне, но время ещё будет.
Мне только перевалило за тридцать, а Тамара была на два года моложе.
Успеем и сына родить позже.
Я понимал, что Тамара уставала целыми днями с ребёнком, не высыпалась, но всё равно не мог удержаться и выражал ей свою любовь.
Не замечал, что ей сейчас не до меня.
Обижался на её холодность.
Наверное, с тех пор мы начали отдаляться друг от друга.
Не ссорились, скорее обменивались парой уколов, огрызались — и всё.
Лучше бы ругались.
Хотя бы была причина мириться по ночам.
Всё вдруг резко изменилось.
Наверное, я к этому не был готов.
Сидели дома, никуда вместе не выходили, а если я выходил — то один.
Мне казалось, что жена охладела ко мне.
Дочь стала центром её жизни и внимания.
Она перестала краситься, ходила в кроссовках.
Понимаю, в кроссовках удобнее с коляской гулять, чем на каблуках.
Но хотелось видеть её всегда красивой, как раньше.
Это раздражало сильнее всего.
Дома можно не краситься, но не ходить же в халате с пятнами от срыгивания на груди постоянно.
Всё стало скучным, однообразным и предсказуемым.
Домой возвращаться не хотелось.
И близость перестала радовать.
Тамара была вся напряжённая, не могла расслабиться, постоянно прислушивалась, не разбудила ли ребёнка.
Так мы прожили примерно два года.
Однажды случился случай, который меня очень разозлил.
После него мне стало совсем противно.
Мы лежали вместе, выполняли супружеский долг.
Очень точное выражение — на любовь это было похоже мало.
Я уже был на пике страсти, а она вдруг сказала, что Оле нужны новые колготки, старые малы.
И сапожки. И всё это прозвучало так спокойно, словно мы просто сидели на кухне за чашкой чая.
