А лучшее — это равные.
Люди своего круга.
Ольга поднялась с места.
В комнате словно повисла тяжесть, воздух стал плотным и тяжело давился в груди. — Я люблю Игоря.
И он любит меня.
Разве этого недостаточно? — Любовь? — Людмила Петровна издала короткий насмешливый смех. — Любовью не хлеб намазывают и не оплачивают этим коммуналку.
Ты из бедной семьи — и всегда будешь ниже нас.
Как бы ты ни пыталась преодолеть свои корни, твое место навсегда останется внизу.
Ольга смотрела на нее, и впервые за все время не испытывала ни обиды, ни желания оправдываться.
Внутри нее что-то изменилось.
Внезапно она ясно поняла, что игра в «бедную родственницу» затянулась и перестала быть просто игрой.
Это стало унижением, которое нельзя было больше терпеть.
Она молча взяла телефон и набрала номер, который редко сама набирала. — Пап? — ее голос прозвучал удивительно спокойно и решительно. — Привет.
Мне нужно, чтобы ты приехал.
Да, сюда.
И, пожалуйста, прихвати с собой дядю Сергея.
У меня тут… возникли небольшие юридические вопросы.
Людмила Петровна, подслушавшая разговор, презрительно фыркнула, скрестив руки на груди. — Юридические вопросы?
Решила отсудить у Игоря половину его ноутбука?
Кого ты позвала, своего деревенского дядю-тракториста?
Ольга завершила звонок и спокойно взглянула на свекровь. — Вы скоро все узнаете.
Не прошло и двадцати минут, как в дверь позвонили.
Звонок прозвучал необычно мелодично и глубоко для их старой панельной квартиры.
Людмила Петровна направилась к двери, ворча себе под нос. — Кто еще пожаловал… Ольга сама открыла.
На пороге стояли двое.
Один — высокий седовласый мужчина в безупречно сшитом кашемировом пальто, с лицом, которое могло принадлежать либо профессору, либо дипломату.
Его взгляд был острым и проницательным.
Второй, тот самый «дядя Костя», напоминал скалу.
Широкоплечий, молчаливый, с абсолютно непроницаемым выражением лица.
За ними на улице стоял припаркованный прямо у подъезда черный автомобиль, длинный и блестящий, словно рояль. — Добрый вечер.
Я Владимир Иванович, отец Ольги, — произнес мужчина, и его спокойный баритон, казалось, заполнил всю лестничную клетку. — Можно войти?
Людмила Петровна застыла, переводя ошарашенный взгляд с гостей на Ольгу.
Она ожидала увидеть кого угодно, но не этих людей, от которых исходила аура власти и денег, словно дорогой парфюм.
Они прошли в гостиную.
Владимир Иванович внимательно осмотрел скромную обстановку, на его лице не появилось ни удивления, ни презрения.
Лишь легкая тень грусти мелькнула в глазах, когда он посмотрел на дочь. — Ольга, что произошло?
Ты сказала, нужна помощь. — Людмила Петровна считает, что я недостойна ее сына, — твердо произнесла Ольга, глядя прямо на побледневшую свекровь. — Она уверена, что я вышла замуж по расчету, и мое место… где-то внизу.
Владимир Иванович медленно повернул голову к Людмиле Петровне.
Он не повысил голос, но в его тихом тоне звучала угроза, от которой по спине пробежал холод.
