Заведующая внимательно слушала, одновременно легонько постукивая ручкой по столу.
Потом она долго что-то искала в компьютере. – Да, Тамара Сергеевна.
Вижу.
Заявление о переводе пенсии на счет Андрея Сергеевича Иванова.
Оформлено через портал госуслуг, подтверждено электронной подписью, выданной на основании нотариальной доверенности. – Но я не обращалась к нотариусу! – Минутку… – заведующая быстро кликнула мышью.
На экране появился скан документа. – Вот.
Доверенность.
Выдана нотариусом города Киева.
Ваша подпись… – она пристально посмотрела на Тамару Сергеевну, затем перевела взгляд на экран. – Очень похожа.
Но… Она увеличила изображение.
Тамара Сергеевна наклонилась ближе к экрану.
Да, это почти ее подпись.
Однако она казалась слишком ровной и аккуратной.
Собственная подпись в последние годы стала дрожащей и не такой уверенной. – Можно ли получить копию? – спросила она, и голос зазвучал удивительно решительно.
Заведующая взглянула на нее с пониманием. – В общем, это служебный документ.
Но в вашем случае… Да, я сделаю для вас копию.
Однако должна предупредить.
Если вы подозреваете подделку, следует обращаться в правоохранительные органы.
Банк не может отменить операцию, проведённую на законных основаниях.
Она вышла из банка с ксерокопией в сумке.
Бумага жгла ей ладони.
Это было уже не просто ощущение или обида.
Это оказалось доказательством.
Черным по белому.
Дома она снова позвонила сыну.
На этот раз была подготовлена. – Дима, я была в банке.
Я видела доверенность, которую якобы подписала у нотариуса в Киеве.
В трубке воцарилась тишина. – И что? – наконец холодно спросил он. – Я там не была, Дима.
И подпись не моя.
Это подделка. – Мам, что ты говоришь?
Ты, наверное, забыла.
Возраст.
Этот удар оказался самым болезненным.
Он не просто похитил её деньги, он пытался украсть её рассудок, выставить её сумасшедшей старушкой.
И тогда прорыв произошёл. – Я ничего не забыла! – закричала она в трубку, сама удивляясь силе своего голоса. – Забыла, как не спала ночами, когда ты болел?
Забыла, как последние деньги отдавала репетиторам, чтобы ты поступил в институт?
Забыла, как радовалась каждой твоей пятерке?
Это ты забыл, Дима!
Ты забыл, что у тебя есть мать! – Перестань орать! – рявкнул он в ответ. – Эти деньги нам нужнее!
У нас впереди жизнь, будут дети!
А тебе что?
На семечки и свои солёные огурцы?
Хватит жить прошлым!
Пора думать о будущем семьи! – Мое будущее, Дима, ты у меня украл!
Вместе с пенсией!
Она положила трубку.
Руки дрожали, сердце билось так, что казалось, оно в горле.
Но среди слёз и обиды она ощутила нечто новое.
Гнев.
Чистый, справедливый гнев.
Он не оставил ей выбора.
Он сам сжег все мосты. *** Через два дня они прибыли.
Без предупреждения.
Тамара Сергеевна открыла дверь и увидела сына с невесткой на пороге.
Лицо Андрея было хмурым, у Натальи – злым и колючим. – Мы приехали поговорить, – прохрипел он, заходя в квартиру. – Нам не о чем говорить, – тихо ответила она, оставаясь в прихожей. – Как это не о чем? – взвилась Наталья. – Вы звоните моему мужу, устраиваете скандалы, обвиняете его в воровстве!
Вы в своём уме?
Он же старается для вас, неблагодарная! – Наташа, не надо, – попытался остановить её Андрей, но она уже разгорячилась. – Что значит «не надо»?
Она должна понять!
Мы тут в Киеве пашем как проклятые, на ипотеку горбатимся, чтобы у наших детей было всё, а она из-за своих копеек готова удавиться!
Вся страна так живёт, дети помогают родителям, родители – детям!
Это нормально!
Тамара Сергеевна смотрела на них, этих чужих, жадных людей, и видела не сына с невесткой, а хищников, пришедших добить жертву. – Я сорок лет трудилась, – произнесла она медленно, выговаривая каждое слово. – И моя пенсия – это не копейки.
Это моя жизнь.
Моя свобода.
Моё право не просить у вас даже на хлеб. – Мам, хватит пафоса, – устало сказал Андрей. – Никто тебя голодной не оставит.
Погорячился я, не посоветовался.
Но сделал всё правильно!
Стратегически!
Давай так: мы будем пересылать тебе пятнадцать тысяч.
Устраивает?
Это моё последнее предложение.
Не будем ссориться из-за пустяков.
Он говорил так, будто делал ей огромное одолжение.
Как будто торговался на рынке за пучок укропа.
И в этот момент Тамара Сергеевна осознала: всё кончено.
