Полгода назад Виктор помог ей выйти в онлайн.
Теперь же казалось, что ее «бесполезное» увлечение начинает приобретать совершенно новый масштаб.
Как, черт возьми, рассказать об этом Ольге? — Мам, ты на месте? — в голосе Виктора слышалась возбуждённость. — Украинцы?
Серьезно?
Я же говорил!
Я говорил, что это другой уровень!
Тамара улыбнулась.
Лишь рядом с сыном она могла быть настоящей.
Не просто старушкой с фиалками, а мастером, художником.
И деловым партнёром.
Тамара улыбнулась.
Лишь рядом с сыном она могла быть настоящей.
Не просто старушкой с фиалками, а мастером, художником.
И деловым партнёром. — Я сама в шоке, Виктор.
Говорят об эксклюзивном контракте.
Я даже не понимаю, что это значит. — Это значит, что ты будешь создавать украшения только для них, а они будут продавать их по всему миру под своим брендом.
Мам, это большие деньги.
И признание.
Помнишь, сначала я тоже сомневался, думал, ну, хобби и хобби.
Но когда ты показала мне то колье для Светы, я понял — это настоящий талант.
По-настоящему.
Тамара взглянула на свои руки.
Пальцы покрыты мозолями от проволоки и инструментов, ногти аккуратно подстрижены.
Руки работницы, а не светской дамы. — Мне страшно, сынок.
Я боюсь, что не справлюсь. — Мы справимся, — твердо ответил Виктор. — Я приеду на выходных, всё обсудим.
Подготовим ответ, подключим юриста.
Главное — не волнуйся.
И Ольге пока ничего не говори, хорошо? — Конечно, — вздохнула Тамара.
Рассказывать Ольге — всё равно что добровольно попасть под холодный, обесценивающий ливень.
Но Ольга сама дала о себе знать.
Через два дня она позвонила, переполненная восторгом. — Мамочка, у меня для тебя сюрприз!
Я тут подумала, тебе нужно развеяться, завести новые знакомства.
Я записала тебя в клуб садоводов!
Тамара застыла с трубкой у уха. — Куда? — Ну, в клуб садоводов.
Приличное общество, интеллигентные пенсионеры.
Будете обсуждать свои герани, устраивать чаепития.
Первое занятие в субботу.
Я даже оплатила взнос за первый месяц!
А то сидишь одна, словно сыч.
В душе Тамары что-то медленно и тяжело повернулось.
Она представила себя в душной комнате с запахом нафталина, где такие же, как она, по мнению Ольги, женщины обсуждают рассаду.
В душе Тамары что-то медленно и тяжело повернулось.
Она представила себя в душной комнате с запахом нафталина, где такие же, как она, по мнению Ольги, женщины обсуждают рассаду. — Ольга, я не хочу.
У меня… много работы. — Какая работа, мам? — в голосе дочери прозвучало раздражение. — Перестань называть свои бусики работой.
Это хобби.
Милое, но совершенно безперспективное.
Я же о тебе забочусь!
Хочу, чтобы ты жила полной жизнью! — Мне не нужна такая забота, — тихо, но ясно произнесла Тамара. — Что? — Ольга явно не ожидала возражений. — Мам, не капризничай.
Тебе нужно общаться, а не сидеть днями в своей мастерской.
Виктор тебя слишком распустил со своими бизнес-идеями.
Я поговорю с ним, чтобы он перестал забивать тебе голову ерундой.
Это прозвучало как удар под дых.
Обвинение в адрес Виктора — ее опоры, её веры в себя. — Не смей трогать брата, — голос Тамары стал решительным. — Он единственный, кто в меня верит. — Верит во что?
В то, что ты станешь великим ювелиром на пенсии?
Мам, это смешно! — рассмеялась Ольга. — Всё, тема закрыта.
В субботу я за тобой заеду.
Будь готова к десяти.
И она положила трубку.
