Его взгляд непроизвольно упал на ящик стола. За простой деревянной ручкой лежали её конверты — те самые, которые она ежедневно пополняла, словно заботливо подкармливая невидимую армию. Мысль взять один из них вспыхнула в его голове ярко и заманчиво, и он почти поднялся со стула. Но в тот же момент послышались шаги.
Ольга вошла на кухню, мельком взглянула на его кружку и, будто прочитав его мысли, тихо произнесла: — Даже не думай. Он вздрогнул, но попытался сделать вид, что не понял. — Что «не думай»? — Ты же знаешь, — она обошла его и открыла шкаф, чтобы достать детские куртки. — Мы играем по правилам. Нарушишь — проиграешь окончательно.
Хотя слова прозвучали спокойно, по спине Алексея пробежал холодок.
В тот день он впервые одолжил у коллеги крупную сумму «до зарплаты» — ту самую, которую ещё месяц назад счёл бы смешной. Он спрятал деньги в свой худенький конверт и ощутил облегчение, словно вдохнул свежий воздух.
Однако вечером, заметив, как Ольга вновь сидит за столом с чёрным маркером, аккуратно распределяя деньги по конвертам, это облегчение сменилось стыдом. Она не смотрела на него, не упрекала и не задавала вопросов — и именно это делало ситуацию невыносимой.
В последующие дни он стал замечать перемены в доме. Ольга превратилась: перестала спорить и жаловаться. В её движениях появилась новая уверенность, словно с неё сбросили тяжёлое бремя. Даже дети стали чаще тянуться к ней — она стала мягче, спокойнее, внимательнее.
А он всё чаще ловил себя на мысли, что ощущает себя чужим. — Ты видела, где мои ключи? — однажды спросил он. — А твои ключи в твоём конверте? — спокойно ответила она, не отрывая взгляда от кастрюли.
Он осёкся. Это был не вопрос, это был приговор.
