Ее главной находкой оказалась изношенная книга с рецептами, на полях которой аккуратным, почти бисерным почерком были сделаны пометки: «Дмитрию по душе», «добавить тмин», «не пересолить».
Саша, внимательно наблюдавший за ее интересом, в один момент выхватил книгу и с восторженным криком начал рвать пожелтевшие страницы, разбрасывая их по полу.
Возвратившись, Тамара застыла на пороге, а затем провела три часа на коленях, склеивая порванные листы тонкими полосками скотча, вытирая мокрое лицо рукавом, чтобы слезы не капали на хрупкую бумагу и не размывали бабушкины записи.
В целом, она понимала, на что шла.
Но действительность оказалась гораздо тяжелее любых ожиданий.
Однажды, дождалась, когда сын уснет, она окружила его подушками со всех сторон и вышла в Поляну.
Идти по Мостискам не хотелось — она пообещала себе никого не встречать, однако четыре стены сдавливали до головокружения.
Мама была права — комаров здесь было несметное количество.
Тамара забыла взять репеллент, приобретённый по маминому совету, и вместо умиротворяющего шелеста листвы и щебета птиц её мир сузился до противного звона в ушах и неистовых взмахов руками.
Возможно, именно поэтому она и не заметила, что сбилась с тропы, осознав это лишь тогда, когда совсем рядом с треском сломалась ветка.
Сердце сжалось до боли в пятках.
Она замерла, вспомнив мамины страшные рассказы про бродящих медведей, и с ужасом поняла, что не в состоянии определить, в какую сторону идти.
Страх охватил не её саму, а сына.
Ведь он был один!
Если проснется, не увидит её, испугается… Она металась между похожими соснами, пытаясь найти знакомую тропинку, но Поляна казалась безжалостно однообразной. — Эй! — крикнула она, но её голос затерялся в густой хвое, звуча безнадежно и жалко. — Кто-нибудь!
Она не рассчитывала на ответ, но вдруг послышался ещё один тихий хруст, и из-за ствола могучей ели вышел высокий мужчина.
Его лицо было обветренным, глаза смотрели спокойно и с лёгкой усталостью. — Ты чего орёшь?
Медведя, что ли, увидела? — голос был низким и слегка хриплым. — Я… я заблудилась, — тихо произнесла Тамара и тут же пожалела.
Нужно было соврать про медведя!
Мужчина улыбнулся. — Заблудилась?
А тут Мостиска в двух шагах, через овраг.
Откуда ты такая? — В гости приехала, — соврала Тамара, опустив взгляд. — Ну, гостья, пошли, выведу.
Стыд жег её, когда спустя пять минут они вышли на опушку, и крыши Мостиск засияли в лучах солнца.
Она пробормотала «спасибо» и поспешила прочь. — Эй! — окликнул он её. — Купи репеллент!
А укусы алоэ помажь — помогает!
О его словах она вспомнила спустя пару часов, когда ноги и руки распухли и нестерпимо зачесались.
На бабушкином подоконнике стояло старое, раскидистое алоэ.
Тамара сорвала лист и смазала липким соком красные пятна.
Зуд действительно утих.
Вот и урок.
Эти прогулки стали для неё глотком свободы.
Она не была затворницей по натуре и даже в последние годы, охваченная страхом, выходила — в магазин, в поликлинику, к матери.
Теперь же она дошла до того, что начинала говорить с вещами: брала в руки вышитое полотенце и спрашивала: «Бабушка, это ты сама вышила?» Сойти с ума было проще простого.
К прогулкам теперь она готовилась тщательно: джинсы и кофта с длинными рукавами при любой жаре, и обильное нанесение едкого репеллента с головы до пят.
Спасала баня — умение её топить осталось с юности, со времён туркружка, куда она ходила вместе с Игорем.
Днём — Поляна, вечером — баня, ночь — с Сашей.
Дни были разные.
Иногда он спокойно раскрашивал машины в толстой книжке, слушал «Айболита» и смеялся над Любой.
А порой даже любимые книги летели через комнату, а карандаши ломались с сухим треском, словно веточки.
Саша был необычайно сильным для своих лет, и Тамаре порой не хватало сил усмирить его вспышки.
И вот, едва уложив его спать после очередной бурной сцены, она вышла.
В Поляне было хорошо: пахло хвоей, влажной землёй и тишиной.
В одну из таких прогулок она вновь встретила его.
Шёл мелкий, навязчивый дождь, и он сидел прямо на сырой земле, сжимая голень, лицо искажено болью. — Помочь? — подбежала Тамара.
Он поднял взгляд. — А, потеряшка… Упал, кажется, ногу подвернул.
Серьёзно подвернул. — Позвать кого? — Не надо.
Палку крепкую найди, доползу.
Недалеко.
Тамара, измазавшись в грязи, отыскала подходящую палку.
И решила проводить — не оставить же человека одного.
Его звали Дмитрий.
Жил он в отдалённом месте, с другой стороны Мостиски. — Ну, и у кого ты в гостях? — спросил он, опираясь на её плечо. — У бабушки, — снова уклонилась от ответа Тамара.
Он не стал настаивать.
Зато он говорил о себе.
Рассказал, что переехал сюда три года назад после того, как потерял жену во время охоты — глупый, ужасный случай, в котором он винил лишь себя.
С тех пор жил один, никого к себе не подпуская.
Тамара чувствовала, что за этими словами скрывается боль, сравнимая с её собственной, и не стала расспрашивать.
