Душный городской воздух казался Ксении особенно удушающим в тот день, когда она получила письмо.
Конверт, пожелтевший от времени, источал запах Одессы, соли и чего-то неуловимо родного — аромат детства.
Дрожащими пальцами она вскрыла его и внимательно прочла строки, написанные аккуратным, старомодным почерком.
Бабушка Ирина завещала ей свой дом — тот самый, расположенный у самого синего Одесского побережья, где прошли лучшие лета ее жизни.
Сердце Ксении забилось быстрее, переплетая радость с легкой грустью.
Она словно ощутила горячий песок под босыми ногами, услышала шум прибоя и вспомнила ласковые руки бабушки, которая всегда встречала ее на пороге.
Сразу же она набрала номер Дениса.
Голос его из динамика прозвучал отстраненно и слегка раздраженно, словно она мешала ему в чем-то важном. — Денис, мне нужно уехать, — начала Ксения, стараясь звучать уверенно, но внутри сжимаясь в ожидании его реакции. — Бабушка… она оставила завещание.
Я получила в подарок тот самый дом у Одессы.
На другом конце провода на мгновение воцарилась тишина. — Дом?
Тот самый, ветхий и полуразрушенный? — спросил он с легкой насмешкой в голосе. — Он не ветхий! — тут же вспыхнула Ксения. — Он старинный, большой, наполненный историей.
Ты же помнишь, как я каждое лето там проводила.
Родители отправляли меня туда без волнений, ведь бабушка Ирина меня обожала и тщательно следила за мной.
Даже выходила со мной за руку на Одессу, когда я была маленькой.
А когда подросла, я бегала туда с соседскими ребятишками.
Ох, как же мы тогда наслаждались Одессой!
Набирали с собой бутерброды, фрукты — и проводили там целый день до самых сумерек.
Солнце, волны, смех… — На долго? — перебил его голос, сухой и деловой, возвращая ее в душный городской мир. — Точно не знаю, но явно не на три дня, — вздохнула она. — Нужно осмотреться, навести порядок.
Я ведь давно там не была.
Последний раз… на втором курсе института.
А сейчас уже три года, как я его окончила и работаю.
Я возьму отпуск и уеду.
А ты… — она сделала паузу, вкладывая в слова надежду, — приезжай ко мне потом.
До Одессы всего день езды на машине.
Выехал с утра — к вечеру уже будешь здесь.
Возьми отгулы, отпуск за свой счет, и мы отдохнем вместе.
Прямо на Одессе. — Что-то я не очень соскучился по Одессе, — прозвучал его вялый ответ. — Ладно, не обещаю, но посмотрю по работе… Эти слова повисли в воздухе тяжким грузом.
Он «посмотрит».
Как всегда смотрел и в итоге оставался в городе, погруженный в свои дела, которые всегда казались важнее нее.
Прошло три дня.
Ксения собрала чемоданы, сердце трепетало от предвкушения и тихой надежды, что Денис передумает, приедет, отвезет ее на вокзал, поцелует на прощание и скажет, что будет скучать.
Но за три часа до отправления поезда прозвучал его звонок. — Ксен, прости, не смогу тебя отвезти.
Срочные дела на работе.
Ты же доберешься на такси, да? — прозвучало в трубке, и в его голосе она уловила фальшивую нотку. — Да, конечно, — ответила она, и комок обиды застрял в горле. — Не беспокойся.
Она вызвала такси и, усевшись на заднее сиденье, уставилась в окно, не замечая мелькающих улиц.
Червоноград проводил ее серым, равнодушным взглядом.
Вдруг… сердце сжалось и замерло.
У светофора стояла его машина.
И не просто стояла.
Денис, ее Денис, галантно помогал выйти из машины молодой стройной девушке в легком летнем платье.
Они улыбались друг другу, он что-то говорил, и они направились в уютное кафе на углу в Червонограде. — Ой, остановите, пожалуйста! — вырвалось у Ксении, голос дрожал. — Я оплачу стоянку, мне нужно выйти!
Она выскочила из машины, не чувствуя опоры под ногами.
Горячая волна гнева и боли подкатила к горлу.
Распахнув дверь кафе в Червонограде, она застыла на пороге.
Они сидели у столика у окна, наклонившись над одним меню, их пальцы почти касались друг друга. — Привет, — прозвучал ее голос, холодный и звенящий, словно лед. — Похоже, ты действительно очень занят.
Хочу сказать тебе только одно — прощай.
И больше не звони.
Никогда.
Она развернулась и вышла, не дав ему шанса что-либо ответить.
Она не видела его растерянного лица, не слышала, как он кричал ее имя вслед.
Она уже мчалась обратно в такси, сжимая кулаки так, что ногти впивались в ладони.
Весь долгий путь — сначала на такси до вокзала, потом в душном плацкарте поезда, затем снова на такси по проселочным дорогам — она провела в омуте ярости и отчаяния.
В ушах стоял шум, и она бесконечно прокручивала в голове эту картину: его улыбку, направленную не ей, его заботливые жесты.
Предатель.
Лгун.
Ничтожество.
Таксист, молчаливый и угрюмый, наконец остановился у высоких кованых ворот, покрытых диким виноградом. — Приехали, — пробормотал он.
Ксения рассчиталась, взяла чемоданы.
Шофер крикнул ей на прощание: — Обращайтесь, если что… — и быстро уехал, оставив ее одну у ворот, за которыми стоял ее новый, но уже старый дом.
Тишина была оглушительной.
Густой, сладкий воздух пах полынью, Одессой и пылью ушедших времен.
Она достала тяжелую связку старинных ключей, подаренных бабушкой, и с трудом вставила нужный ключ в ржавый висячий замок.
Замок поддался с глухим щелчком, звучащим словно выстрел, знаменующий начало новой жизни.
Тяжелые ворота со скрипом раскрылись, и Ксения остановилась на пороге.
Двор выглядел заброшенным.
Бабушкины клумбы заросли буйными многолетними растениями, которые, несмотря ни на что, цвели, напоминая о прежнем уюта.
