Бабушка Ирина каждую весну сажала цветы, и весь сезон двор наполнялся невероятными ароматами.
Сейчас было начало июля, стояла изнуряющая жара, и воздух казался колышущимся над землей.
Она подошла к массивной дубовой двери.
С замком пришлось повозиться: он заскрипел и заклинил от старости и отсутствия ухода.
В конце концов дверь с трудом распахнулась с тяжелым скрипом.
Внутри царила тишина.
Гробовая, пугающая тишина встретила ее.
Не чувствовалось ни запаха свежей выпечки, ни пряных трав, которые бабушка обычно сушила на чердаке.
Ксения остановилась в просторном холле с потолком, уходящим высоко ввысь.
Дом был постройки прошлых столетий, его стены хранили память о ее прабабушке и прадеде.
В центре холла располагалась широкая лестница на второй этаж с изящными резными перилами, которые она в детстве так любила облизывать — за что мама часто ругала.
Над лестницей возвышалось большое арочное окно с витражными стеклами ярких оттенков — синих, багровых, изумрудных.
Лучики заходящего солнца пробивались сквозь цветное стекло, отбрасывая на изношенный паркет причудливые, живые пятна света. — Да, теперь это все мое, — прошептала она, и ее голос отозвался гулким эхом в пустом помещении. — Спасибо тебе, бабуля.
Теперь у меня есть собственный дом.
И моя собственная Одесса.
Она медленно шла из комнаты в комнату, проводя пальцами по мебели, покрытой толстым слоем пыли.
Вот гостиная с огромным камином, в котором они с бабушкой жарили картошку в зимние вечера.
Вот столовая с массивным дубовым столом и высокими стульями.
Подойдя к старому серванту из темного дерева, она заметила за стеклом ту же старинную фарфоровую посуду, которую бабушка Ирина так нежно перебирала и протирала замшевой тряпочкой.
Ксения аккуратно приоткрыла дверцу и вынула одну из чашек.
Тончайший фарфор, почти прозрачный, украшенный кобальтовой росписью.
Перевернув ее, она увидела на дне золотую надпись: «1890г.».
По коже пробежали мурашки. — Это настоящее сокровище, — прошептала она, возвращая хрупкий предмет на место. — А бабуля просто… пользовалась этим каждый день.
Раньше она не замечала и не ценила этот мир.
Она смотрела на него глазами ребенка, для которого все было просто привычным окружением.
Но теперь было ясно: обстановка здесь дореволюционная, музейная.
И теперь все это принадлежало ей.
Внезапно сверху раздался резкий хлопок.
Звук был столь громким и неожиданным в давящей тишине, что Ксения вздрогнула и обернулась.
Наверное, окно захлопнул сквозняк.
Сердце забилось быстрее.
Она медленно поднялась по лестнице, вслушиваясь.
На втором этаже находились три комнаты.
Она прошла по всем — тихо, пусто.
Зайдя в бабушкину спальню, снова почувствовала комок в горле.
Кровать была огромной, роскошной, с резными дубовыми столбами, поддерживающими балдахин из вытертого шелка. — Здесь спала бабуля, — подумала Ксения. — А я жила в соседней комнате.
Как я любила ночью бежать к ней, если снятся кошмары, и прятаться под ее пуховое одеяло.
Она была таким теплым, надежным человеком… Открыла дверцу огромного платяного шкафа.
Пахло лавандой и стариной.
На вешалках висели платья бабушки, аккуратные, строгие, из натуральных тканей.
Решив, что позже все это надо будет перебрать и привести в порядок, она с разбегу плюхнулась на кровать.
Пружины жалобно заскрипели, подняв клубы пыли.
В этот момент раздался настойчивый, громкий звонок в дверь и стук железного молотка.
Сердце Ксении подпрыгнуло в груди.
Кто это?
Она спустилась вниз и, медленно отодвинув тяжелую задвижку, открыла дверь.
На пороге стояла немолодая женщина с добрым, но уставшим лицом. — Здравствуй, Ксенька, — улыбнулась она. — Узнала?
Ксения всмотрелась и, несмотря на морщины, узнала черты соседки — тети Нины, матери ее детской подруги Ольги. — Тетя Нина!
Здравствуйте!
А как вы узнали, что я здесь? — Я мимо шла и заметила, что замка на воротах нет.
Значит, хозяйка дома.
Я присматриваю за ним, еще твоя бабушка Ирина просила меня об этом при жизни.
А Олечка моя… — женщина вздохнула, — недавно замуж вышла и уехала в другой город.
А мы тут с сыном.
Павла помнишь?
Старшего.
Ксения кивнула.
Конечно, помнила Павла.
Старшего брата Ольги, который для них, девчонок, казался взрослым и недосягаемым.
Он покинул Червоноград, когда она была еще подростком. — Вот, развелся с женой, вернулся ко мне, уже два года живет.
Может, чем помочь?
Обращайся.
Ты надолго? — Пока не знаю, тетя Нина.
