В отпуске, — ответила она. — Ну ладно, хорошо.
Заходи, если что понадобится.
И Павел поможет, мужик же, что-нибудь подремонтирует, подправит… — она внимательно взглянула на Ксению. — А ты, Ксения, с годами всё больше похожа на бабушку Ирину.
Прямо её копия, — покачала головой соседка и, попрощавшись, ушла.
Остаток дня Ксения провела, занимаясь хозяйственными делами и стараясь привести кухню в порядок.
Дом был огромным, и пыли скопилось повсюду толстым слоем.
К вечеру она почувствовала сильную усталость и вспомнила, что пора поесть.
Пришлось отправиться в супермаркет, благо, он находился неподалёку.
Возвращаясь с сумками, она любовалась закатом.
Небо горело багрянцем и золотом, и это пламя отражалось в спокойной, словно зеркало, воде Одессы.
Вид был потрясающий, завораживающий.
Рука сама потянулась к телефону, чтобы позвонить Денису и поделиться этой красотой.
Но гордость и свежая душевная рана заставили её отложить телефон. — Нашла, кому звонить, — с горькой усмешкой произнесла она про себя. — Забудь его.
Навсегда.
Стемнело быстро, как это бывает на юге.
Ксения поднялась в спальню.
Решила лечь на бабушкину кровать.
Комната была просторной, с огромным окном, выходящим на Одессу.
Она выключила свет и упала на мягкий, упругий матрас, утопая в подушках.
Ночник оставила гореть — одной в этом огромном, скрипучем доме было непривычно и слегка страшно.
Заснула почти мгновенно, побеждённая усталостью.
Во сне ей казалось, что кто-то нежно и ласково проводит пальцами по волосам, поправляет одеяло.
Прикосновения были настолько реальными, что ей хотелось открыть глаза и взглянуть, но сон оказался слишком крепким.
Потом во сне появился образ бабушки Ирины.
Она стояла у кровати, улыбалась своей мудрой, доброй улыбкой и тихо, но очень ясно сказала: — Ксенька, сделай правильный выбор, милая… И исчезла.
Ксения проснулась с ощущением, что в комнате кто-то присутствует.
Села на кровати, прислушалась.
Ничего не слышно.
Только шум прибоя, доносящийся из Одессы. «Какой выбор?» — подумала она, но сон постепенно угасал, уступая место реальности и предстоящим заботам.
Утром её взгляд упал на большую хрустальную люстру, висящую в центре комнаты.
Она была покрыта пылью и паутиной, и казалось, что мыть её — дело почти невозможное.
Пришлось обратиться к соседям. — Тётя Нина, здравствуйте!
Не подскажете, как бабушка мыла эту люстру?
Я даже не знаю, с чего начать. — А, люстра! — воскликнула женщина. — Ладно, Павел как раз из гаража должен вернуться.
Я его к тебе со стремянкой отправлю.
Пока Ксения заканчивала уборку в гостиной, протирая резные полки камина, в дверь вновь позвонили.
На пороге стоял он.
Павел.
Она сразу не узнала в этом высоком, широкоплечем мужчине с загорелым лицом и смеющимися карими глазами того самого старшего брата Ольги.
Он изменился, повзрослел, в его взгляде появилась твёрдость, а в уголках губ — морщинки от улыбки. — Привет, — улыбнулся он, и его голос прозвучал глубоким и тёплым. — Я так понял, передо мной та самая Ксения, которая в детстве все яблоки у нас в саду воровала?
Она неожиданно для себя рассмеялась. — Привет!
Да, это я.
А ты, судя по всему, Павел? — В точку! — он вошёл в дом, принеся складную стремянку. — Ну давай, показывай, где тут у тебя фронт работ? — Вот она, красавица, — указала Ксения на люстру. — Не знаю, что с ней делать. — О да, я её помню! — восхищённо свистнул Павел. — Баба Ира всегда ругалась, когда мы с Олечкой тут мячом играли.
Боялась, что попадём в люстру.
Давай влажную тряпку, я залезу и буду протирать, а ты снизу ополаскивать и подавать.
Они принялись за работу.
Ксения подавала ему тряпки, наблюдая, как ловко его сильные, но аккуратные руки движутся среди хрустальных подвесок, которые начали оживать и блестеть, избавляясь от вековой пыли.
Павел шутил, вспоминал забавные случаи из детства, и дом впервые за долгие годы наполнился не скрипом и шёпотом прошлого, а звонким, живым смехом.
Когда люстра засверкала во всей красе, отражая солнечные лучи в своих гранях, он спустился вниз и внимательно осмотрел свою работу. — Вот это красота!
Молодцы мы с тобой.
Что дальше?
Какие планы на день? — Уборка.
Ещё весь второй этаж. — А давай я тебе помогу? — внезапно предложил он. — А то одной тебе до вечера возиться.
— Ой, Павел, а тебе не трудно?
Это же целый день. — Да что там сложного!
Помочь соседке?
В самый раз.
А потом, если хочешь, сбежим на Одессу.
У меня сегодня выходной.
Помнишь, как ты с Ольгой за мной по пятам ходила, а баба Ира тебя не отпускала без себя? — он снова рассмеялся, и его смех был заразительным.
Они провели вместе весь день.
Павел оказался невероятно хозяйственным и энергичным.
Он не просто помогал, а делал всё с какой-то мужской сноровкой: передвинул тяжёлый комод, вымыл окна, подтянул скрипящую дверь.
Если бы она возилась одна, закончила бы только глубокой ночью.
А так к четырём часам всё уже сияло и благоухало чистотой. — Ксень, я голоден, как стая волков, — заявил Павел, смывая с рук следы уборки. — Есть у тебя что-нибудь перекусить? — Вчера купила пельмени, лежат в морозилке.
Больше ничего нет, сама видишь, не до магазина было. — Да ну эти пельмени! — махнул он рукой. — Может, сходим в кафе в Барановке?
В поселке открылось одно неплохое.
