Ольга, войдя, внимательно обвела взглядом мои аккуратно устроенные грядки и задержалась на шланге. — Тамара Сергеевна, — начала она с порога, — не обижайтесь.
Возможно, я действительно перестаралась.
Смена за сменой я считала тебя добрым человеком.
Но оказалось — ты человек с принципами.
Это не плохо, просто я не ожидала такого. — Я добрый и принципиальный одновременно, — улыбнулась я. — И меня раздражает, когда мной распоряжаются без моего ведома. — Я не распоряжалась, — попыталась оправдаться Ольга. — Ольга, когда я день за днём поливаю твои грядки, а ты просто чаёк пьёшь — это распоряжение.
Пусть и молчаливое.
И ещё… — я немного запнулась, но всё же сказала. — Никто не назначал меня твоим посредником. — Посредником? — удивилась она. — Тем, кто берёт на себя часть твоих забот, потому что тебе неудобно самой.
Удобство одного зачастую превращается в чужую усталость. — На стихи меня потянуло, — криво улыбнулась Ольга. — На искренность, — поправила я. — И давай без намёков: я не намерена бесплатно поливать твой огород.
Не из-за экономии воды, а из-за бережного отношения к себе.
Ольга опустила глаза на ладони, провела ногтем по линии. — Поняла, — тихо выдохнула она. — А если… ну… я немного заплачу? — «Немного» — это сколько? — приподняла я бровь. — Ну… по сто гривен за полив? — неуверенно предложила она. — Ольга, сто гривен сейчас — это даже не стоимость воды, — покачала я головой. — И дело вовсе не в деньгах.
Можешь платить хоть тысячу, но если ты дома и можешь сама выйти — сделай это.
Честно.
Мы помолчали.
На веранде тихо звякнуло блюдце, внук вскрикнул: «Гол!».
Дед Иван закашлялся на лавке, но глаза не поднял. — Тогда я найму ребят, — наконец произнесла Ольга. — Вы правы… извините.
Я привыкла, что если человек однажды согласился, то согласится снова.
Плохая у меня привычка. — Не плохая, — возразила я мягко. — Просто детская.
Взрослым это не подходит.
Через неделю мы заказали забор.
Простые секции, сетка-рабица, столбы в бетоне.
Я внесла половину суммы, Ольга — другую, по договору с мастером «до октября».
Соседи заходили посмотреть, как мы «городимся», шептались, что теперь «каждый сам за себя».
Но я, глядя поверх сетки, ощущала не разобщение, а долгожданную ясность. — Красиво получилось, — заметил дед Иван, когда мастера уехали. — И честно. — Главное — спокойно, — ответила я. — Без криков и обид.
Ольга подошла к забору, постояла, перебросила через верх ладонь. — Спасибо, Тамара Сергеевна, что мы не поссорились, — сказала она. — И за то, что говорите прямо. — И тебе спасибо за то, что услышала, — ответила я. — Всё же честность облегчает жизнь. — Я наняла ребят, — кивнула она в сторону своего огорода. — Маленькие, но проворные.
Один — в очках, второй — словно кузнечик.
Сказала им: только по дорожкам не ходить. — Правильно, — улыбнулась я. — Хочешь, составлю тебе график полива.
По погоде, по растениям.
Будет проще не путать. — Хочу, — неожиданно быстро согласилась она. — Но только… за консультацию я тоже заплачу.
Чтобы без ощущения «на шее». — Договорились, — кивнула я. — У тебя вкусный чай.
Принесу пирог — угостишь? — Обязательно, — рассмеялась она. — И, Тамара… извините, что «обязана». — Принято, — сказала я. — И забыто.
Мы стояли у забора, словно у новой границы, которую обе сами выбрали.
Я снова включила шланг и вернулась к своим помидорам.
Вода журчала, листва омывалась, и в этом звуке было не только утреннее удовольствие садовода, но и тихое уважение к себе.
