«Квартира твоя.
Ключи лежат в хлебнице.
Его вещи оставлены в коридоре». Записка на холодильнике была закреплена двумя полосками изоленты.
Я прочитала её трижды, затем схватила телефон. — Тамара?
Ты где? — Не начинай, — прошептала я. — Уже выезжаю.
На вокзал.
Два часа не звони.
И главное — не открывай ему. — Кому? — Ты серьёзно?
Игорю.
Вещи у двери.
Документы — в синей папке на серванте.
Всё.
Я помчалась. — Ты… что сделала? — То, что надо.
Потом расскажу.
Связь оборвалась.
Саша спал в комнате — мы с сыном ночевали у Тамары: наш арендодатель опять «срочно показывал квартиру».
Я приподняла крышку хлебницы — там была связка ключей с зелёным брелоком.
В коридоре стояли два чемодана, удочки и пакет из Fix Price с наклейкой «Игорь».
В синей папке лежала дарственная: мама подарила мне свою однушку.
Выписка ЕГРН с датой вчерашнего дня.
Листок в клеточку: «Ань, не волнуйся.
Всё законно.
Я у Светы в Херсоне.
Игорь здесь больше не живёт.
Не открывай.
Коммуналка оплачена на три месяца вперед.
Деньги переведу на карту.
Замки — нужно сменить.
Тележка у Людмилы Ивановны.
Люблю Сашу.
Мама».
Саша вышел, потирая глаза: — Тамара, а где дядя Игорь? — Переехал, — ответила я. — Потом объясню.
Иди мультики смотри.
Зазвенел домофон.
Через минуту снаружи попробовали повернуть ключ в замке. — Аня! — послышался голос Игоря, знакомо командный. — Открывай.
Что за цирк? — Игорь, — я подошла к двери. — Тамару не видела? — А тебе-то что?
Опять тут ночуете?
Открывай, мне нужно собраться.
Где моя зарядка? — Твои вещи у двери.
Мама сказала… — Какая мама сказала? — он фыркнул. — Открывай, поговорим нормально. — Не открою, — сказала я. — Документы у меня.
Квартира теперь твоя не касается.
И не мамина — она подарила её мне. — Ты что несёшь? — он повысил голос. — Дарственная?
На тебя?
Дай с ней поговорить.
Где она? — В отъезде.
Просила не открывать. — А мне что делать? — он понизил тон. — У меня удочки, вещи.
Я к Витале на пару дней уеду, но… Давай, я сейчас зайду, чайку… — Не зайдёшь.
Пакет тебе подписан.
И… она перевела тебе тридцать тысяч на месяц.
