Тамара с Ольгой устроились весьма удобно: когда Нина Ивановна начала мешать им в квартире, они просто выселили ее ко мне, а теперь, когда Ольге понадобилась нянька для ребенка, требуют вернуть ее обратно.
Создается впечатление, что речь идет не о живом человеке, а о каком-то предмете мебели.
Тамара стала матерью рано — в восемнадцать лет.
Она не была замужем и после этого никак не общалась с Алексеем Петровичем.
Примерно через год после моего рождения Тамара вышла замуж во второй раз и уехала с новым мужем в другой Прилуки.
Меня воспитывала Нина Ивановна, отец время от времени навещал нас, пока не переехал куда-то далеко.
Бабушка старалась обеспечить меня всем необходимым, хотя ей это давалось с трудом.
Тамара не отправляла деньги на мое содержание и не считала нужным приезжать.
Иногда она звонила, но в основном, когда ей что-то требовалось. — Сиротинушка ты у меня при живых-то родителях, — плакала Нина Ивановна, лаская меня по голове.
Тамара вернулась из второго брака, когда мне исполнилось двенадцать.
Она приехала с дочерью — моей Ольгой Леной, которой тогда было шесть.
После развода с мужем Тамаре было негде жить, поэтому она и вернулась.
В бабушкиной двушке стало душно.
Одну комнату занимали мы с Ниной Ивановной, вторую отдали Тамаре и Ольге.
Хотя меня и называли сестрой Лены, никаких родственных чувств это не вызывало.
Как и к Тамаре.
Для меня она оставалась чужой тетей, с которой мы не ладили.
Тамара пыталась меня воспитывать, демонстрировать власть, указывать, что следует делать, но я не воспринимала ее.
Слушала я только Нину Ивановну, с матерью же были постоянные скандалы и ссоры. — Это все твоя вина!
