— Ещё чуть-чуть — и я не выдержу. Мы помогаем людям, которые даже «спасибо» не говорят, а в итоге ещё и виноваты остаёмся. Или ты сам с ней поговоришь — или я это сделаю. Но тогда не рассчитывай на мягкость.
Тарас лежал в темноте, молча. В голове крутились мамины слова: «Кристине тяжело», «долги», «внуки». Но теперь они уже не звучали как просьба о поддержке — скорее как цепи, стягивающие его собственную семью.
В ту ночь он понял: пора прекращать идти на уступки.
***
Воскресенье выдалось серым и унылым. Нина только что переодела младшего ребёнка, а София сидела на ковре с карандашами, увлечённо рисуя.
Тарас мерил шагами комнату, будто собирался с духом. Он понимал: откладывать больше нельзя. Разговор предстоит тяжёлый. И он знал — мать обидится.
Но он также ясно осознавал: его семья — жена и дети — имеют право на покой, а не на вечное чувство долга перед кем-то ещё.
— Я поеду к маме, — наконец произнёс он, завязывая шнурки.
Нина кивнула, даже не поднимая взгляда:
— Только говори чётко. Без этих “давай подумаем”. Всё, хватит уже. Мы слишком долго это тянули.
— Понимаю.
Он направился в квартиру, где раньше жил арендатор — платил исправно и без проблем. Теперь там обосновалась его мать. Всё осталось почти без изменений: кактусы всё так же стояли на подоконнике, вышитая икона висела на стене. На кухне закипал чайник. Людмила встретила сына с лёгкой улыбкой:
— Ой, сынок приехал! Чаю?
— Мам… нет. Нам нужно поговорить.
Она замерла; в глазах появилась тревога.
Тарас опустился на табурет у кухонного стола.
— Мам, ты говорила тогда: это временно. А прошло уже больше полугода. Мы потеряли доход от аренды этой квартиры. Ты просишь нас оплачивать коммунальные счета здесь, а сама продолжаешь платить за жильё Кристине.
— Ну… у них же дети…
— У нас тоже дети! — резко сказал Тарас. — И мы уже не справляемся сами! Даже в отпуск съездить не можем — всё уходит неизвестно куда!
Людмила прищурилась и плотно сжала губы:
— Ты хочешь выгнать меня? Мать родную?
Тарас сделал паузу:
— Нет… Не хочу выгонять тебя никуда… Но мы больше не можем содержать ни тебя, ни Кристину с её семьёй. Если ты хочешь здесь жить — оплачивай коммунальные услуги сама. Если нет такой возможности — придётся искать другой вариант жилья.
— А куда мне деваться?! К Кристине? Там дети толпой живут! Снимать? Мне пенсии не хватит!
— Мам… Это уже твоя зона ответственности. Ты сама приняла решение отдать свою квартиру им… Мы помогали столько времени, сколько могли… Но теперь либо ты решаешь вопрос самостоятельно — либо освобождаешь эту квартиру для аренды снова…
Людмила молчала; лицо побледнело заметно; голос дрожал:
— Я всю жизнь для вас старалась… А вы…
Тарас поднялся со стула:
— Ты многое сделала для меня в детстве… И я тебе за это благодарен всем сердцем… Но сейчас я сам отец… У меня свои дети… И я обязан заботиться о них прежде всего… А не бесконечно латать чужие ошибки своими средствами…
Он вышел из квартиры без прощания и под моросящим дождём дошёл до машины без зонта. Сердце колотилось громко от напряжения… но внутри стало легче… По-своему легче…
Он знал: пути назад больше нет… Черта пройдена… Но иногда именно за этой чертой начинается настоящая свобода…
***
Прошла неделя…
Никаких звонков… Ни слёзных просьб… Ни обвинений… Ни от Людмилы… ни от Кристины… Тишина такая глухая и непривычная… словно затишье перед бурей…
