Тишина в квартире ощущалась почти гнетущей — непривычная, как будто перед чем-то важным. Нина неспешно ходила по комнатам и время от времени спрашивала:
— Она не звонила?
— Нет, — спокойно отвечал Тарас.
— Значит, просто обиделась и решила молчать. Ну и ладно. Мы никого не предавали, ничего не скрывали. Просто честно обозначили свои условия.
Тарас согласно кивал. Внутри у него смешались тревога и облегчение, но сожаления он не испытывал. Ни на миг.
На восьмой день раздался звонок от матери.
— Я уезжаю, — коротко сообщила она. — Подруга с дачи предложила комнату на лето. А дальше видно будет.
Тарас промолчал. В груди что-то кольнуло — не жалость, скорее лёгкая грусть. Это была не победа, а вынужденный шаг: тяжёлый, но необходимый.
— Хорошо, мам. Спасибо за понимание.
— Понимание? — усмехнулась она глухо и с надрывом. — Ты говоришь так, будто это мой выбор. А я просто поняла: ты больше не мой сын. Теперь ты муж своей жены. Вот и всё.
Он хотел возразить, сказать ей обратное… но сдержался.
Потому что это было правдой.
Он оставался сыном, но уже давно перестал быть мальчиком или зависимым ребёнком. Он стал мужчиной со своей семьёй и своими обязанностями — рядом с женой и детьми, а не в плену чужих ожиданий.
***
Август выдался удивительно тёплым: двор заливало солнце, по вечерам воздух наполнялся ароматом свежескошенной травы и нагретого асфальта. Всё словно вошло в привычное русло или даже впервые стало по-настоящему спокойным.
Прошёл чуть больше месяца с тех пор, как Людмила съехала из квартиры Тараса. На её место въехали новые жильцы — молодая пара без детей: тихие, аккуратные люди без претензий и с пунктуальной оплатой аренды. Эти поступления вернули семье финансовую устойчивость: Нина смогла записать Софию на танцы и позволить себе маникюр впервые за долгое время. Пусть это были мелочи — для неё они значили многое: ощущение контроля над жизнью и возвращение свободы дышать полной грудью.
К концу месяца Софию перевели в старшую группу детского сада, а Данило сделал свои первые неловкие шаги по комнате. Тем временем Нина с Тарасом начали обсуждать возможный отпуск:
— Конечно, за границу пока рано мечтать… Но может быть домик где-то на базе? Лес рядом, озеро… тишина кругом… Ты же давно обещал порыбачить наконец-то.
— А ты хотела выспаться вдоволь! — усмехнулся Тарас. — Договорились! Весной махнём туда всей семьёй.
Жизнь постепенно наладилась: пусть без сказочных чудес или идеальных развязок “жили долго и счастливо”, зато наполненная настоящим смыслом — делами повседневными, планами на завтра и взаимной поддержкой друг друга. По вечерам они всё так же пили чай вместе за кухонным столом — только теперь уже без тяжёлых разговоров о “что делать с мамой”. Их беседы стали о будущем детей, о собственных мечтах… а не о долге перед кем-то ещё.
Людмила иногда напоминала о себе: то позвонит ненадолго, то пришлёт короткое сообщение вроде “Как дети?” или “Привет Нине”. Они отвечали спокойно; ни обиды внутри не осталось, ни злости какой-либо… Просто между ними установилось нужное расстояние — здоровое для всех сторон.
Однажды позвонила Кристина — голос был обиженный; упрёки звучали привычные: обвинения в предательстве семьи… Но Тарас выслушал молча до конца и лишь ответил:
— Мы сделали всё возможное со своей стороны. Теперь ваша очередь действовать дальше.
После этого наступила тишина… И пусть так будет дальше: иногда именно молчание становится лучшим вкладом родственников в твою жизнь.
