Маричка была вне себя от ярости и с криком обрушилась на родителей:
— Опять вы принесли мне какие-то тряпки! Сколько можно?! Все девочки ходят в нормальной одежде, а я как беднячка!
Она с шумом бросилась на диван и разрыдалась навзрыд. Маркиян и Валентина переглянулись в растерянности, не зная, как её успокоить.
— Маричка, доченька, ну пойми нас… Мы с отцом едва сводим концы с концами. Всё, что зарабатываем — уходит на коммуналку, продукты и лекарства для Людмилы.
— Да надоело уже это слушать! Всё одно и то же! Людмила всё равно старая уже, ей ничто не поможет. А денег на неё уходит — уйма…
— Маричка! Как ты можешь так говорить?! Это же твоя бабушка! Она тебя растила с малых лет…
Не желая продолжать разговор, Маричка резко поднялась и ушла в свою комнату, громко хлопнув дверью.
Маркиян с Валентиной были в полном замешательстве. Они пытались объяснить её поведение переходным возрастом — недавно ей исполнилось тринадцать. Им было ясно: девочке хотелось выглядеть модно и стильно, но позволить себе обновки они попросту не могли.
Наступили тяжёлые девяностые: магазины пустовали, а на базарах — тех самых «толчках» — цены были заоблачными. Потому если кто-то из знакомых предлагал одежду или обувь поношенную — они брали без колебаний.
Когда умерла Людмила, Маричка категорично заявила: на похороны она не пойдёт — желания нет. Сколько бы ни уговаривали её родители — всё было напрасно. В день прощания она так и осталась дома.
А после похорон прямо сказала: теперь все деньги, что раньше шли на бабушку, должны тратиться исключительно на неё.
