Лицо Александра заметно изменилось — он осознал, что я говорю всерьёз. Василий был нашим постоянным юристом с самого основания компании. И предан он был не Александру, а закону и каждому пункту договора.
Тем не менее, Александр всё же набрал номер. До меня доносились обрывки его слов: «Василий, это Александр… Тут Ярина говорит… Устав двенадцатого года… Пункт об отчуждении…»
Он отошёл к окну и встал ко мне спиной. Его плечи напряглись, и я заметила, как он сжимает телефон так сильно, что тот едва не трещал в руках. Разговор длился недолго.
Когда он повернулся обратно, на его лице читались одновременно злость и замешательство.
— Это ошибка! Это противозаконно! Я подам на тебя в суд! Всё было оформлено на меня — у тебя не было никакой доли!
— Подавай, — ответила я спокойно. — Только имей в виду: твоя дарственная по бумагам ничего не значит. А вот попытка вывести активы из фирмы генеральным директором уже подпадает под статью. Это квалифицируется как мошенничество в особо крупном размере.
Он тяжело опустился на стул напротив меня. От прежней уверенности хищника не осталось и следа — передо мной сидел человек сломленный, загнанный в угол.
— Чего ты добиваешься, Ярина? — процедил он сквозь зубы. — Денег? Сколько тебе нужно? Я заплачу тебе отступные! Щедрые отступные!
— Мне не нужны твои отступные, Александр. Я хочу только то, что мне принадлежит по закону. Мою половину — пятьдесят процентов. И я их получу. А ты останешься с тем же, с чем пришёл ко мне пятнадцать лет назад: с одним чемоданом и ворохом долгов.
