— А что я с этого получила? — закричала Ганна в трубку. — Чем мне отплатили за все мои старания?
— Как чем? — растерянно отозвался брат. — Уважением! Нашей любовью!
— Любовью? Вы вспоминаете обо мне только тогда, когда я вам нужна!
— Ганна, ты там случайно не выпила? — голос брата стал настороженным. — Несёшь какую-то ерунду. Ладно, перезвоним завтра, когда остынешь.
— Не будет никакого звонка! — выкрикнула она. — Я больше не собираюсь быть вашей палочкой-выручалочкой!
Она отключила телефон. Мать смотрела на неё с ужасом.
— Ганнусю, что же ты творишь? Так нельзя с родным братом…
— Можно, мам. И даже очень просто, — ответила она и накинула куртку. — Я устала играть роль хорошей дочери.
— Но ведь без тебя они не справятся! Кто им поможет?
— Не знаю… И знаешь что? Мне это уже безразлично.
Ганна выскочила на улицу, и прохладный весенний ветер ударил ей в лицо. Впервые за долгие годы она позволила себе сказать «нет». Это пугало, причиняло боль… но одновременно ощущалось как освобождение.
Три дня она игнорировала звонки. Телефон звонил без остановки: мать, Богдан, даже Марта из Днепра дала о себе знать. Но Ганна будто оглохла.
В четверг утром её разбудил стук в дверь. На пороге стояла соседка по коммуналке Ярина Пономаренко с заплаканным лицом.
— Ганнусю, милая… у вас беда! Мама твоя в больнице!
Сердце у неё замерло.
— Что случилось?
— Давление подскочило страшное… Скорую вызывали… Всё про тебя бредила: «Где моя Ганнусечка? Почему не приходит?» Врачи говорят: стресс сильнейший… Сейчас в реанимации…
Ганна помчалась в больницу как во сне. Возле палаты стояли Богдан с покрасневшими глазами и Марта, которая явно срочно прилетела.
— Вот она! — Богдан шагнул к сестре. — Ты довольна теперь?! Мама при смерти лежит!
— Богдан, хватит… — устало произнесла Марта. — Сейчас не до скандалов…
— Как это не до того?! Она довела маму до инфаркта! Три дня ни слуху ни духу! А мама всё ждала её…
— Я не хотела… — начала было Ганна, но голос предательски дрогнул.
— Хотела или нет – результат один! Решила пожить для себя? Получай расплату! Теперь жизнь матери на твоей совести!
Из палаты вышел молодой врач с усталым лицом.
— Вы родственники? Состояние тяжёлое, но стабильное. Пациентке нужен покой и… забота близких людей… Она всё время спрашивает о старшей дочери…
Ганна едва слышно спросила:
— Можно к ней?
— Только ненадолго – минут на пять.
Мать лежала бледная под кислородной маской. Увидев дочь – заплакала:
— Ганнусю… я думала… ты больше не придёшь…
Ганна схватила её руку:
— Мамочка… прости меня… За всё прости… Я больше так не буду…
Мать прошептала:
— Не будешь что?
Голос дрожал:
— Не буду жаловаться на усталость… Не стану думать только о себе… Снова стану такой же хорошей…
Мать чуть улыбнулась:
— Вот и славно… А то я уж подумала – потеряла свою помощницу…
Но за дверью их уже поджидали новые тревоги: Богдан говорил по телефону и выглядел бледным как полотно.
Он убрал трубку и тихо сказал:
— Назар в больнице… Приступ астмы тяжёлый… Врач говорит – надо было раньше привезти… а у меня машины нет…
Ганна спросила почти шёпотом:
— Сколько нужно?
Богдан вздохнул:
― Двадцать пять за машину скорой помощи плюс около десяти тысяч на лечение Назара…
Тридцать пять тысяч гривен – почти годовая зарплата библиотекаря.
― Я найду эти деньги ― сказала она спокойно.
― Ты серьёзно собралась брать кредит? ― встревожилась Марта ― Это же огромная сумма!
― Что-нибудь придумаю…
― Вот молодец! ― обрадовался Богдан ― Я знал: ты нас не бросишь! Ты у нас самая надёжная!
Самая надёжная… Вечером Ганна сидела одна в комнате и перебирала возможные варианты: кредит под залог – нечего закладывать; занять у знакомых – все уже помогали; остаётся одно – продать последнее ценное из прошлого: бабушкино кольцо с рубином.
Она достала шкатулку и открыла крышку: кольцо лежало на бархате – старинное украшение царских времён. Бабушка подарила его ей на восемнадцатилетие со словами: «Это твоё сокровище, внученька. Береги его для себя».
― Прости меня, бабушка… ― прошептала Ганна ― Не могу сохранить его при себе…
Утром она пошла к ювелиру. Он внимательно осмотрел кольцо и произнёс:
― Ценная вещь… царская работа… Тридцать восемь тысяч дам сразу наличными…
― Продаю…
― Жалко ведь? Семейная реликвия?
Она промолчала. Жалко до боли… Но выбора у неё никогда не было…
Когда она вручала деньги Богдану – он даже не спросил об их происхождении.
