— Картошка сегодня просто сказка. Рассыпчатая, как надо, — с довольным видом Тарас подцепил вилкой ещё один горячий клубень и отправил его в рот. Он не пытался сделать Екатерине комплимент — он лишь констатировал факт, как опытный дегустатор, который в сотый раз пробует знакомое вино и выносит свой беспристрастный вердикт.
Екатерина молча ковыряла вилкой содержимое своей тарелки. Там лежала одна скромная котлета и немного гречки. Последнюю, самую большую котлету со сковороды он забрал себе без лишних слов — как обычно. Она наблюдала за тем, как он ест. Это был целый ритуал, отточенный годами: он не просто насыщался — он пожирал пищу с жадностью и наслаждением, будто опасаясь, что она может исчезнуть в любой момент. Пар от только что сваренной картошки смешивался с ароматом жареного лука, но Екатерина не ощущала ни запахов, ни чувства голода. Внутри неё медленно нарастало ледяное пламя ярости — холодное и обжигающее одновременно.
Справедливость — вот слово, которое он особенно любил повторять. Когда они только начали жить вместе, это звучало современно и разумно: «Мы партнёры, Екатерина, всё делим поровну». Тогда ей это казалось зрелым решением. Коммунальные услуги — пополам. Ипотека — тоже пополам. Телевизор? Поровну. Продукты? Разумеется.
Но его представление о справедливости имело вполне осязаемую форму — форму его порции на тарелке. Он был высоким мужчиной под метр девяносто и съедал в два-три раза больше неё без малейших угрызений совести. Сосиски «для двоих» исчезали за один вечер у телевизора. Два стейка «по одному каждому» превращались в его ужин после работы: «Я устал, мне нужно мясо». Йогурты для её завтраков вдруг заканчивались: «Хотелось чего-то лёгкого после жирного».
Каждая их вылазка в супермаркет превращалась в фарс: он наполнял тележку пивом, чипсами, пельменями и колбасой; она добавляла кефир, овощи и куриную грудку. На кассе он гордо расплачивался общей картой и потом присылал ей короткое сообщение: «Чек скинул. Жду половину». И она переводила деньги снова и снова — фактически оплачивая из своей зарплаты его тягу к калорийной пище и вечерним посиделкам с пивом у экрана телевизора.
Любая попытка обсудить этот перекос разбивалась о глухую стену мужского непонимания.
— Ну я же мужчина! Мне нужно больше энергии! Это физиология! — говорил Тарас тоном человека, объясняющего очевидное глупцу. — Мы ведь договорились быть честными? Пятьдесят на пятьдесят! А всё остальное уже какие-то женские хитрости…
Он доел всё подчистую и громко поставил пустую тарелку рядом с раковиной. Мыть посуду явно не входило в его представление о равноправии. Похлопав себя по животу с удовлетворением человека после хорошей трапезы, он направился в комнату и плюхнулся на диван перед игровой приставкой.
— Завтра надо бы заскочить в магазин! Список составим? У меня пиво заканчивается… И пельменей бы взять пару пачек!
Екатерина медленно поднялась из-за стола со своей тарелкой… взяла также его грязную посуду… подошла к раковине… включила горячую воду… Шум струи заглушал звуки стрельбы из гостиной игры… Она смотрела на жирные следы на его тарелке… И вдруг внутри что-то оборвалось окончательно… Как будто перегорела последняя предохранительная нить терпения… Всё то малое желание сглаживать углы обратилось в ничто…
— Да-да… хорошо… — произнесла она ровным голосом без интонаций.
Тарас довольно хмыкнул из комнаты: услышал именно то, что хотел услышать… Он даже не заметил перемены её тона или того выражения лица… Не видел момента, когда она выключила воду… вытерла руки полотенцем… посмотрела на холодильник совсем другим взглядом… Это уже был не взгляд хозяйки дома… а холодный прицел стратега перед боем…
Он хотел справедливости? Он её получит… До грамма точно рассчитанную…
— Так-так… возьмём четыре стейка – хватит на пару ужинов! — Тарас уверенно подцепил щипцами два увесистых куска мраморной говядины и бросил их в тележку покупок…
