Следом в тележку отправились упаковка сосисок для гриля, пара банок немецкого пива и огромный мешок замороженных наггетсов. Он уверенно продвигался по супермаркету, придерживаясь привычного маршрута: сначала мясной отдел, затем полки с пивом и закусками.
Екатерина шла за ним, толкая тележку. Она молчала. В её движениях не чувствовалось ни спешки, ни раздражения — лишь отрешённая сосредоточенность, почти механическая. Пока Тарас рассуждал о плюсах нового соуса барбекю, она молча взяла с полки упаковку куриного филе, пачку творога и один авокадо. На фоне его продуктового изобилия её скромные покупки выглядели почти жалко.
— Ты сегодня какая-то не такая… Всё нормально? — он наконец обернулся к ней. — Если это из-за работы — забудь. Пятница уже близко, отдохнём как следует. Возьми себе бутылочку вина, если хочешь.
— Не хочу вина, — ответила она спокойно.
Он пожал плечами и пошёл дальше к кассам, решив на этом завершить разговор. Тележка была доверху забита продуктами — еды хватило бы на неделю для небольшой семьи. Когда кассир пробила последний товар и озвучила итоговую сумму, Тарас привычно повернулся к Екатерине в ожидании, что она достанет их общую карту. Но она опередила его.
— Мы будем платить отдельно, — произнесла она чётко и спокойно.
Кассир удивлённо подняла брови. Тарас застыл на месте и уставился на неё с явным недоумением.
— Зачем? У нас же общий счёт.
— Я заплачу только за то, что выбрала сама: курицу, творог и авокадо — это моё. Всё остальное твоё.
Не дожидаясь его реакции, она перечислила свои товары кассиру и приложила к терминалу свою личную карту. Получив маленький пакетик с покупками, отошла в сторону. Тарас остался перед горой своих продуктов: стейки, пиво и пельмени громоздились на ленте под взглядами раздражённых покупателей в очереди. Покраснев от досады и смущения, он поспешно достал карту и оплатил всё сам.
Вернувшись домой, он бросил пакеты у входа и резко развернулся к ней с готовностью высказать всё накопившееся. Но Екатерина прошла мимо него прямо на кухню без единого слова. Она разложила покупки на столе… а затем достала из ящика кухонные весы и новый перманентный маркер — то последнее, чего он ожидал увидеть.
— Это что ещё за спектакль? — процедил он сквозь зубы при входе в кухню.
Она не ответила ему ни словом. Взвесив пачку сливочного масла на весах, она аккуратно нашла середину ножом и разрезала брусок пополам с точностью ювелира. Одну половину завернула в плёнку и крупно подписала маркером: «ТАРАС». То же самое проделала с колбасой и сыром: каждая вещь была разделена строго пополам.
Затем она вскрыла пакет пельменей… начала отсчитывать их по одному: один тебе — один мне; один тебе — один мне…
— Екатерина! Ты вообще понимаешь, что делаешь? Прекрати этот абсурд! — он попытался схватить её за руку.
Она увернулась:
— Я просто поступаю честно: поровну во всём… как ты всегда хотел,— проговорила она ровным голосом без тени эмоций.— Вот эта часть продуктов твоя,— указала она рукой,— а вот эта моя.
Он смотрел на неё ошеломлённо; злость постепенно сменялась тревогой. Это было не похоже ни на капризную обиду женщины, ни тем более на истерику: её действия были пугающе логичны… холодны… точны до миллиметра… Она не повышала голос; не плакала; просто методично делила их общее пространство надвое – будто хирург рассекает ткань по линии шва…
Когда продукты были распределены по кучкам – каждая подписана маркером – Екатерина открыла холодильник: свою долю убрала наверх; ту часть еды где стояло «ТАРАС» аккуратно разместила посередине холодильника… Та же система распространилась на хлебницу… полки для круп…
Закончив всё до последней мелочи – вытерев столешницу тряпкой; убрав нож; спрятав весы обратно – она оставила кухню такой же чистой как прежде… но теперь через неё проходила невидимая черта – граница между двумя мирами…
— Это не цирк… Это справедливость,— сказала она наконец глядя ему прямо в глаза.— Вот твоя еда… вот моя… Если ты съешь свою часть за пару дней – прекрасно… Но к моей даже не прикасайся…
Прошло два дня… Холодильник стал отражением их распадающегося быта: средняя полка под надписью «ТАРАС» выглядела так будто через неё пронёсся ураган… Одинокая сосиска скукожилась рядом с пустым пакетом из-под наггетсов…
