В конце месяца она получила первую зарплату на новой должности — сумма оказалась весьма солидной. Даже больше, чем у Богдана.
Домой Оксана вернулась раньше обычного. Богдан уже был там, сидел за компьютером и увлечённо играл.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — отозвался он, не отрывая взгляда от монитора.
— Нам нужно поговорить.
— Сейчас, дай только уровень добью.
Оксана прошла на кухню и поставила чайник. Минут через десять Богдан появился в дверях, лениво потягиваясь.
— Ну и что ты хотела обсудить?
Она уселась за стол и жестом пригласила его сесть напротив.
— Меня повысили ещё месяц назад. Теперь я старший администратор.
— Серьёзно? Класс! — Богдан даже улыбнулся. — Поздравляю. Зарплату подняли?
— Да. Сейчас я получаю вот столько, — она протянула ему телефон с открытым банковским приложением.
Он замер на мгновение, затем кивнул:
— Неплохо. Даже больше моей выходит. Молодец.
— Да, — Оксана посмотрела ему прямо в глаза. — Больше твоей. И я хочу сказать тебе вот что: я уезжаю.
— В смысле? Куда? — не понял он сразу.
— К Маричке поеду. Мне нужно всё обдумать… наш брак в том числе. Насколько он вообще имеет смысл сейчас.
Богдан выпрямился, с лица исчезла улыбка:
— Оксан… ты чего?
— Последние два месяца ты ведёшь себя так, будто живёшь один: пропадаешь по барам, тратишь деньги на встречи с друзьями и появляешься дома только переночевать. Мы почти не общаемся. Ты сам предложил делить продукты по справедливости из-за разницы в доходах… Хорошо. Теперь моя зарплата выше твоей. Но дело вовсе не в деньгах. А в том, что тебе неинтересно быть рядом со мной дома. Так зачем тогда этот брак?
Богдан вскочил и начал метаться по кухне:
— Ну подожди! Я просто устаю на работе! Мне нужно как-то расслабляться! Это же не значит, что я тебя разлюбил!
Оксана кивнула:
— Может быть и так… но это ведь тоже ничего не доказывает. Я молчала два месяца, надеялась на перемены… ждала разговора… А ты будто меня не замечал вовсе: приходил домой как в гостиницу – ел да спал… А я стирала твои вещи, готовила еду, убиралась… Когда мы заговорили о деньгах – ты предложил делить продукты по доходам… Как будто мы просто соседи…
Он опустил глаза:
— Я тогда вспылил… Извини… Я был нетрезв…
Она покачала головой:
— Но утром ты был трезвый – и всё равно ничего не сказал… И да – мы действительно начали делить еду: ты целый месяц ел свои сосиски и выглядел вполне довольным…
Богдан смотрел на неё растерянно – впервые за долгое время он действительно её видел: слышал каждое слово и чувствовал их вес.
Оксана тихо продолжила:
— Я не хочу развода… Но мне нужно время подумать: нужен ли мне мужу, которому всё равно до меня? Который считает себя вправе диктовать условия только потому что зарабатывает больше? Теперь моя очередь получать больше… Но я же не собираюсь вести себя так же – потому что дело совсем не в суммах… а во взаимном уважении…
Богдан шагнул ближе и попытался взять её за руку:
— Подожди… Давай поговорим нормально…
Она отстранилась:
— Мы два месяца молчали друг с другом… Я пыталась достучаться до тебя – но ты либо игнорировал меня сознательно, либо просто перестал слышать… И только сейчас услышал – когда я сказала о своём уходе…
Он опустил плечи:
— Дай мне шанс… Я всё исправлю… Больше никуда ходить не буду… Будем вместе ужинать дома как раньше…
Оксана покачала головой:
— Мне нужно время понять: хочу ли я жить с человеком, который меняется лишь тогда, когда его прижимают к стенке; который боится потерять – но сам ничего ради нас делать не хочет…
Она поднялась из-за стола и направилась в комнату собирать вещи; Богдан пошёл следом.
Он стоял рядом растерянный и беспомощный пока она складывала одежду в сумку из шкафа:
— Сколько тебе нужно времени? — спросил он едва слышно.
Оксана застыла на секунду:
— Не знаю точно… Неделя может быть… или две… Возможно месяц… Я сама позвоню тебе когда буду готова говорить…
Богдан сглотнул комок в горле:
— А если вдруг решишь совсем не возвращаться?
Она застегнула молнию сумки и выпрямилась:
— Тогда мы разведёмся…
Прошла мимо него к прихожей; взяла куртку и обулась.
Он позвал её тихо:
— Оксан…
Она обернулась через плечо.
И тогда он произнёс то единственное важное сейчас:
— Я правда тебя люблю…
В его голосе впервые за долгое время прозвучала настоящая боль.
