Та же квартира, в которой мы когда-то жили всей семьёй — с моими родителями, которых уже нет. Обои остались прежними, как в детстве, только теперь они скрыты за дешёвой мебелью, которую притащил Тарас. Бабушкин сервант оказался задвинут в угол, а на его месте теперь висит огромный плазменный телевизор.
— Папа, а где твоя скрипка?
Он махнул рукой в сторону кладовки:
— Орися говорит, от неё звук такой же, как у телеги без смазки.
Я направилась на кухню приготовить чай. На столе лежала записка с круглым почерком Ориси: «Обед в холодильнике. Плиту НЕ включать!!!»
Три восклицательных знака ясно давали понять — даже чайник деду доверить не решаются.
В холодильнике я обнаружила пластиковую емкость с чем-то бежевым. По виду — овсянка трёхдневной давности.
— Это они тебя так кормят? — спросила я, вернувшись к нему.
— Орися старается, — пожал плечами Виталий. — У неё работа, устаёт.
— Какая ещё работа? Она же…
— Сетевой маркетинг, — произнёс он это так, будто повторял чужое слово без понимания смысла. — Косметику продаёт. Балкон весь заставлен коробками.
Я выглянула на балкон. Там больше не было бабушкиных фиалок — вместо них громоздились картонные коробки с надписью «Сяйво молодості» и изображением женщины с таким количеством ретуши, что она напоминала пришельца из фантастического фильма.
***
Тарас пришёл ближе к вечеру. Мы с Виталием пили чай; я сходила в магазин и приготовила сырники по дедушкиному вкусу.
— Ты здесь? — так он меня поприветствовал.
— Как видишь.
— Надолго задержишься?
— Побуду столько, сколько потребуется.
Он посмотрел исподлобья. Тарас всегда считался красивым мужчиной: пошёл в мать, Татьяну. Но эта внешность была холодной и пустой — словно манекен за стеклом витрины. Сейчас ему сорок лет; он живёт с Виталием под предлогом заботы о нём.
На деле же просто не хочет возвращаться в свою хрущёвку на окраине без ремонта и удобств.
— Мы отлично справляемся сами, — заявил он. — Папа ни в чём не нуждается.
— Разве что кроме нормальной еды и возможности пользоваться плитой?
— Это ради его безопасности! Он может забыть…
— Что именно забыть? Он ведь всё помнит и рассуждает здраво!
Поздно вечером вернулась Орися: каблуки стучали по полу, ключи звенели в руке. Увидев меня дома, она недовольно скривилась, но промолчала. Прошла мимо и подогрела гуляш для Виталия — тот самый ужин, который я ему приготовила заранее. Ела молча и спокойно: всё-таки это не холодная овсянка из холодильника без права разогрева.
— Виталий Павлович… — начала она после паузы: стало ясно, что я уходить не собираюсь. — Татьяна заходила? По поводу квартиры?
— Была… — ответил он тихо и не поднимая взгляда от чашки.
— И вы что решили?
— Пока ничего конкретного…
