— Бабушка? — я застыла в дверях, сжимая в руках фотографию. — Как ты сюда попала?
— Птичка на хвосте принесла, что внучку в обиду дают, — ответила Ганна, проходя в квартиру и деловито сбрасывая пальто. — А это что за коробки? К переезду готовишься?
Она была невысокой, худощавой, напоминала маленькую птицу. Но в её тёмных глазах сверкала такая решимость, что сомнений не оставалось — боевой дух я унаследовала именно от неё.
— Тамара утверждает, что мама задолжала ей крупную сумму. Вот, расписка. Похоже, мне придётся отдать квартиру, чтобы покрыть долг…
Ганна взяла бумагу, поднесла к глазам, затем подошла ближе к окну. Засмеялась — сухо, почти шуршаще, как опавшие листья под ногами.
— Ах, Тамара… Не изменилась ни капли. Знаешь, что это?
— Расписка?
— Это копия той самой бумаги, которую твоя мама когда-то ей выдала. Потом она всё вернула. А Тамара, хитрюга, сделала дубликат, сумму переписала и снова пришла — мол, плати, а то в суд подам. Твоя мама тогда страшно разозлилась и выставила её за дверь. С тех пор они и не общались. А теперь, выходит, решила тот же номер с тобой провернуть.
Я опустилась на диван, чувствуя, как внутри закипает ярость.
— Бабушка, а ты сможешь это подтвердить? Если вдруг дело дойдёт до суда?
— Суд? — фыркнула Ганна. — Да я такую сцену Тамаре устрою, что ей и до суда дожить стыдно будет.
— Не надо, — тихо сказала я. — Я сама справлюсь.
Гнев внутри разгорался. Как я могла быть такой слабой? Наверное, боль затмила разум. Но теперь — всё будет иначе. Я ей покажу.
***
Утром следующего дня я набрала номер Тамары.
— Приезжай, — сказала я. — Надо поговорить. По поводу квартиры… как ты и хотела.
