— Что за безтолковый?! Вылитый отец! Снова тройка! — Юлия кричала на сына так громко, что, казалось, её слышали не только соседи за стенкой, но и весь подъезд. Её голос, высокий и пронзительный, срывался на истеричный визг. Мальчик, Данило, съёжился над тетрадкой, шмыгал носом и пытался спрятаться за спиной старшей сестры, Полины.
Муж Юлии, Тарас, больше не вмешивался в её ссоры с детьми. Знал — себе дороже. Он уже давно привык к тому, что жена постоянно кричит. Моет ли посуду — ругается на пятна, на некачественные моющие средства, на весь свет. Объясняет детям домашнее задание — снова орёт, будто пытается вбить в головы грамматические правила или математические формулы. Иногда срывалась на ругательства, особенно когда дети не могли понять, чего она от них хочет. Сначала Тарас пытался её унять, поговорить спокойно, но это лишь раззадоривало её ещё сильнее — словно двигатель, который вот-вот заклинит. О лекарствах или помощи специалистов он уже и не заикался — себе дороже.
— Ты что, считаешь меня ненормальной? Думаешь, я психованная? — после таких слов она начинала кричать ещё пуще, и к этой теме Тарас больше не возвращался. Больше всего ему было жаль детей — они плакали, забивались в угол, не в силах себя защитить.
И вот снова та же сцена. Юлия села с детьми проверять уроки, и её голос звучал так, будто от этого зависела её жизнь. Дети всхлипывали, вытирали носы испачканными в чернилах кулачками. Данило, младший, что-то бормотал себе под нос, Полина, стараясь защитить брата, вставала между ним и матерью, но Юлия никого не слышала. Тарас сидел на кухне, всё это доносилось до него: обрывки фраз, детские всхлипы, её крик. Очень хотелось вмешаться, остановить жену, но он знал — это снова выльется в скандал. А у него уже не оставалось сил на очередные разборки.
«Терпи, Тарас, завтра утром в командировку, — уговаривал он себя мысленно. — Там будет передышка. Там не будет ни криков, ни визга, ни слёз.
Там будут тишина и покой».
