Он сам не мог понять, чего ждал — прощения от неё или просто того, чтобы она заметила его. Но роза пролежала до утра, источая аромат тишины.
Дмитрий остановился у подъезда, сжимая в ладони тёмно-бордовый бутон. Цветок слегка качнулся, когда сквозняк из приоткрытой двери коснулся его лепестков.
В воздухе витал запах увядших листьев и надвигающегося дождя. Он переминался с ноги на ногу, разглядывая знакомые до мелочей ступени и облупленные перила.
Екатерина жила здесь уже сорок три года. Их трёхкомнатная квартира на первом этаже — та самая, что им дали в молодости, — теперь принадлежала только ей.
Когда они разводились три года назад, он оставил ей всё имущество, хотя по закону мог бы претендовать на половину. Себе он забрал лишь личные вещи, старенький автомобиль и однокомнатную квартиру в центре города от тётки. На вырученные средства купил двухкомнатное жильё для себя и Оксаны. Не хотел делить то, что создавалось ими вдвоём десятилетиями.
Из окна кухни лился мягкий жёлтый свет. Дмитрий подошёл ближе и почувствовал дрожь в коленях. Шторка чуть колыхнулась — показалось ли? Он замер и стал всматриваться в знакомый силуэт. Екатерина готовила ужин. Её движения были всё такими же неспешными и плавными.
Так было раньше. До того момента, как он ушёл к Оксане. До того как обменял сорок лет совместной жизни на иллюзию молодости рядом с женщиной, которой недавно исполнилось сорок пять.
Он бережно положил розу на подоконник и сделал шаг назад в сгущающиеся сумерки. Сердце стучало так громко, что ему казалось — Екатерина может услышать этот грохот.
***
— Дмитрий, вы куда это собрались? — Максим, младший сын Оксаны, преградил ему путь в коридоре.
Дмитрий невольно поморщился. За три года так и не удалось найти общий язык с этими взрослыми бездельниками. Александру было двадцать шесть, Максиму — двадцать три. Крепкие парни с громкими голосами и нескончаемым аппетитом заполняли квартиру до предела, словно вытесняя из неё воздух.
— В магазин иду, — буркнул он, натягивая куртку.
— А мы хотели с друзьями немного посидеть сегодня… — Максим отвёл взгляд. — Думал… может быть… вы бы нам…
Дмитрию было ясно: снова просят денег. Им вечно нужно было что-то — то на кафе сходить, то пиццу заказать, то телефон обновить или подарок купить кому-то. Его пенсия исчезала с пугающей скоростью.
Из кухни выглянула Оксана — яркая женщина с массивными золотыми серьгами и свежим маникюром.
— Дмитрий! Уже уходишь? А я думала, ты позже за продуктами пойдешь… — она чмокнула его в щёку, окутывая терпким ароматом духов. — Не забудь хлеба и молока купить — всё закончилось.
Он кивнул молча. Оксана никогда не ходила за покупками сама — всегда находилась причина: устала или просто не в настроении. Зато для маникюра и встреч с подругами силы всегда находились.
Он вышел из дома и направился к парку. Пронизывающий ветер трепал его редкие седые волосы. Осень… когда-то это было его любимое время года. Теперь же оно лишь напоминало о том, как мало осталось впереди.
Обмануть время невозможно. Теперь ему было ясно: Оксана вышла за него ради выгоды — ради новой квартиры в хорошем районе, накоплений за всю жизнь и дохода от сдачи однокомнатной квартиры в центре города. Это позволяло ей не работать вовсе.
А ему? Ему хотелось почувствовать себя нужным? Вернуть ощущение молодости? Он был ослеплён её вниманием и восхищёнными взглядами.
Но всё это быстро исчезло — как утренний туман — когда начались бесконечные просьбы о деньгах, шумные сборища её подруг и постоянное присутствие сыновей, не желающих взрослеть и становиться самостоятельными.
Мысли всё чаще возвращались к Екатерине. К тому, как они вместе пили чай по вечерам; как она вязала носки для внуков; как читала ему новости вслух — зрение у него тогда уже начало подводить. Как никогда не просила лишнего и умела радоваться самым простым вещам.
***
Прошла неделя с тех пор, как он оставил розу на подоконнике Екатерины.
