Фирменная лента переливалась в свете люстры, вызвав восхищённые возгласы гостей. Леся развязала бантик и увидела то, о чём мечтала не один год. Однако на её лице не появилось ни тени радости. Она закрыла коробку и аккуратно поставила её обратно.
Разговоры за праздничным столом моментально прекратились. Все замерли. Леся перевела взгляд на мужа. Александр сидел с натянутой улыбкой, будто приклеенной — она выглядела неестественно и чуждо.
Вокруг стола застыло десять человек — друзья, коллеги, родные. Арендованная трёхкомнатная квартира на окраине Днепра, за которую они ежемесячно отдавали треть общего дохода, вдруг стала казаться тесной и душной. Леся чувствовала взгляды — полные любопытства, растерянности и неловкости.
Галина откашлялась и поправила ворот рубашки. Подруга Кристина легонько подтолкнула мужа локтем — тот слишком явно следил за происходящим. Жанна уставилась на узор скатерти, делая вид, что ничего не замечает.
— Что случилось? — тихо спросил Александр с нотками раздражения и недоумения в голосе. — Разве ты не эту модель хотела весь прошлый год?
Часы в коробке действительно были теми самыми: утончённый дизайн, особенный циферблат — именно такие она когда-то упоминала. Два года назад этот аксессуар символизировал для неё достижение профессиональных целей в городской поликлинике. Теперь же они напоминали о том, чего давно уже не было между ними.
Леся вспомнила их разговор всего три дня назад: она просила его отменить встречу с деловыми партнёрами ради вечера вдвоём перед её днём рождения. Он отказался без колебаний, хотя раньше легко переносил встречи ради неё. Теперь он решил загладить всё дорогим подарком — как всегда.
Неделей ранее она просила его прийти на школьное собрание к Ганне. Он пообещал быть, но задержался в лаборатории и вместо извинений подарил дочери новый планшет.
А два месяца назад он забыл про их годовщину свадьбы и лишь утром привёз букет роз в надежде сгладить ситуацию. Всё повторялось: обещания нарушались одно за другим, а вместо слов следовали вещи.
Леся крепко сжала салфетку у себя на коленях. Сорок три свечи медленно таяли на торте; их огонь отражался в бокалах.
— Да, — произнесла она спокойно, сама удивившись своему тону. Внутри всё бурлило от обиды и боли, но внешне она сохраняла хладнокровие — привычка врача-эндокринолога помогала держать эмоции под контролем. — Но ты ведь знаешь: дело совсем не в часах.
Их двенадцатилетняя дочь Ганна сидела неподвижно с вилкой в руке; её взгляд метался между родителями, а выражение лица выдавало напряжение ребёнка, привыкшего к семейным конфликтам.
— Может… потом поговорите? — почти неслышно предложил Михаил, отец Александра; седовласый мужчина явно чувствовал себя неловко.
— А давайте попробуем мой торт! — нарочито весело предложила Виктория, сестра Леси, надеясь разрядить обстановку хоть как-то.
Её слова повисли в воздухе без отклика. Леся и Александр продолжали смотреть друг на друга молча — словно обменивались мыслями без слов.
— Пойдём поговорим на кухне, — сказал он наконец и поднялся из-за стола.
Леся кивнула и тоже поднялась со своего места. Проходя мимо дочери, она едва заметно коснулась её плеча — молчаливое обещание: всё будет хорошо… хотя сама уже почти перестала верить в это.
— Только не ругайтесь снова… пожалуйста… — прошептала Ганна так тихо, что услышала только мать.
Эта просьба ранила Лесю сильнее любых упрёков: сколько раз их дочь становилась невольной свидетельницей сцен напряжения между ними?
На кухне свет бил прямо в глаза своей яркостью. Александр стоял у окна со скрещёнными руками; Леся оперлась спиной о холодильник.
— Обязательно было устраивать спектакль перед всеми? — начал он сдержанно-недовольным тоном.
