А всё потому, что в прошлые выходные, когда настала очередь Александра провести время с Кирой, он неожиданно укатил с друзьями на рыбалку. А сегодня должен был забрать дочь, но вместо этого решил устроить званый ужин.
Девочка становилась ещё одним источником напряжения. Александр обожал Киру, но его «отцовская забота» чаще выглядела как театральная постановка. Он с удовольствием играл роль идеального родителя — но только перед другими, ненадолго и лишь тогда, когда это не мешало его личным планам.
А потом Оксанка часами читала дочке сказки, лечила её во время болезней, играла с ней. В такие моменты Александр обычно был «слишком загружен» или «ужасно уставший». Иногда просто говорил, что «не понимает всей этой женской сентиментальности».
Оксанка медленно отодвинула тарелку и беззвучно поднялась из-за стола. Никто не заметил — Александр как раз увлечённо пересказывал очередную «весёлую» историю о том, как Оксанка якобы пыталась сама заменить смеситель в ванной и затопила соседей.
История была выдумана от начала до конца. На самом деле сантехника вызвала сама Оксанка, пока Александр находился в командировке.
Она прошла в прихожую и сняла пальто с крючка. Проверила карманы — ключи от машины и кошелёк были на месте. Телефон тоже при ней. Этого хватит.
Натягивая пальто, она взглянула на своё отражение в зеркале. Глаза были сухими и спокойными. Ни злости, ни боли — только неожиданная ясность сознания, словно туман последних лет внезапно рассеялся.
Шесть лет. Шесть лет постепенного исчезновения внутри чужой жизни. Шесть лет сомнений в себе. Шесть лет стараний соответствовать образу женщины из фантазий Александра — покорной, восторженной, зависимой.
Как она допустила это? Когда утратила себя? В какой момент перестала замечать очевидное: её успехи стали его заслугами, её желания — его капризами, её чувства — лишь откликом на его потребности?
Позади послышались шаги.
— Оксанка? — Александр вышел следом в прихожую. — Ты куда собралась?
Она молча застегнула пуговицы на пальто.
— Эй… ты что обиделась? — он понизил голос до почти интимного тона. — Я же просто пошутил для гостей… Не воспринимай так всерьёз.
В его взгляде не было ни капли сожаления. Только растерянность: почему она вдруг нарушает привычный сценарий? Почему отказывается играть свою роль?
Оксанка распахнула входную дверь.
— Оксанка! — раздражение прорвалось сквозь голос Александра. — Не начинай! Вернись за стол!
Она повернулась к нему всего на миг и увидела знакомое выражение лица: смесь раздражённого терпения и снисходительности. Так смотрят взрослые на ребёнка во время важного разговора.
— Мне нужно забрать Киру.
Когда за ней захлопнулась дверь, она услышала приглушённый голос Александра: он уже начал что-то объяснять гостям — наверняка сочинял очередную историю о её «вспышках» или «нервах». И гости будут понимающе кивать головами и восхищаться его выдержкой и заботой.
Но теперь это больше не имело значения. Спускаясь по лестнице вниз, Оксанка набрала номер Ульяны.
— Ульяна, добрый вечер… Я еду за Кирой… Да-да… прямо сейчас… Понимаю… Но поверьте мне: так будет лучше для всех…
Закончив разговор, она вышла наружу. Ночной воздух был прохладным и напоминал осень несмотря на то что календарь показывал конец августа. Она глубоко вдохнула свежий воздух; плечи расправились сами собой.
В кармане завибрировал телефон: звонил Александр. Она сбросила вызов и сразу же выключила звук.
Кем бы ты была без меня? Садясь за руль машины, Оксанка впервые за долгое время улыбнулась по-настоящему — легко и свободно.
Сейчас узнаю.
