Но каждый вечер, когда в коридоре гас свет, она открывала небольшую коробку и доставала старую фотографию Владиславы — ещё ребёнка, в алом пальтишке и с белыми заколками в волосах.
Мария проводила пальцами по изображению, закрывала глаза и тихо шептала:
Спокойной ночи, моя пташка. Пусть у тебя всё будет хорошо.
Затем засыпала, храня в себе надежду, что где-то там, в другом городе, в иной судьбе, кто-то всё ещё помнит о ней.
Минуло три года. Владислава действительно вернулась. Без звонка, без предупреждения. В её руках было то самое письмо — нераспечатанное, потому что раньше она не находила в себе сил его прочесть. Измотанная, сбитая с толку и с глазами, полными раскаяния, она переступила порог и спросила: «Мария… она ещё здесь?..»
Юная медсестра молча кивнула и повела её в сад. Там, под яблоней, в кресле-качалке дремала пожилая женщина с серебристыми волосами. В её руках была та самая фотография. Лёгкий ветерок трепал пряди у висков, а лицо оставалось спокойным и умиротворённым.
Владислава не смогла сдержаться — опустилась перед ней на колени и зарыдала:
Мама… Прости меня… Я всё поняла… Я так тебя люблю…
Мария не проснулась. Но во сне улыбнулась. Возможно, ей привиделось: по осенней аллее к ней бежит девочка в красном пальто и радостно кричит: «Мама!»
Потому что даже если весь мир молчит — сердце матери слышит всегда.
