Мария обняла отца и снова поспешила к себе в комнату. Алина тоже вышла встретить супруга. Она поцеловала его в щеку и пригласила за стол — каша только начала вариться. Марии оставалось еще немного подождать.
— Пойдем ужинать? — предложила Алина сестре.
— Не хочу! Я Марию дождусь! Как можно есть, когда ребенок голодный?
— Ну надо же, какие мы чувствительные!
Роман только поднес ко рту кусок котлеты, как вдруг замер. Он бросил виноватый взгляд на золовку, положил вилку и произнес:
— Я тоже подожду!
— Это что еще за новости? Мятеж на борту? Оленька, зачем ты мне дисциплину рушишь?
— А она у тебя вообще была? — невозмутимо ответила сестра и направилась к Марии.
Когда Оленька ушла, Роман повернулся к жене:
— Алиночка, может, все-таки купим плиту с четырьмя конфорками?
— И зачем она мне сдалась? Кухня у нас крошечная, а такая плита полкомнаты займет! — возмущалась жена.
— Зато готовить будет удобнее. И дочка не останется без еды. Честно говоря, меня давно это беспокоит!
— Не хочу я эту махину! Куда ее тут приткнуть?
Роман поднялся из-за стола, отодвинул кастрюли в сторону и показал:
— Вот сюда вполне встанет!
— А кастрюли куда девать?
— Купим небольшой комод или ящик для них. Все равно будет удобнее.
— Опять перестановки… Опять привыкать заново…
— Ну конечно! Пусть лучше Мария снова голодной останется!?
— Вы что сегодня сговорились? Оленька уже полчаса мозги мне промывает — мол, мать из меня никудышная. Теперь еще ты туда же?
— Я не говорю, что ты плохая мама. Но если выбирать между кастрюлями и дочкой — я выберу дочку! И вообще-то Оленька во многом права. Есть вещи, которые меня действительно удивляют. Если бы я приходил домой голодный и знал бы, что Мария не встречает меня с таким взглядом… было бы гораздо легче!
— Сейчас поест она! Не переживай так! Садись уже есть пока не остыло!
— Спасибо… Но я подожду! — ответил муж и вышел из кухни.
Алина продолжала помешивать кашу и раздражалась всё больше: сначала на мужа с Оленькой, а потом уже и на себя саму. Пришлось признать: слова сестры и Романа были небезосновательны. Хотя особого сочувствия к дочери она так и не ощутила.
Она считала себя хорошей матерью — особенно если сравнивать со своей собственной мамой: та их в детстве лупила без разбору. И ничего ведь… Выросли как-то!
Когда каша была готова, Алина позвала всех за стол. Надо было видеть лицо Марии в тот момент — такое счастье редко увидишь у ребенка! Она сияла от радости.
На следующий день Роман вернулся домой с новой плитой на четыре конфорки. Сначала Алина ворчала недовольно, но вскоре успокоилась. Правда ни сестре своей, ни мужу за это спасибо так и не сказала.
