Новая квартира пахла свежей краской, перемешанной с ароматом недавно уложенной плитки и дешёвого линолеума, хотя я старалась выбрать материалы подороже и понадежнее. За спиной глухо захлопнулась дверь, и наступила тишина — та самая, о которой я мечтала всю свою жизнь. Ни криков, ни «Татьяна, убери со стола, Александр сейчас придёт», ни упрёков в излишней самостоятельности. Только я, мои кружки из «Икеи» и кот Барсик, который уже уверенно осваивал балкон как полноправный хозяин.
Мне тридцать. Я наконец-то обзавелась собственным жильём. Не досталось по наследству, не выиграла в лотерею — всё сама: ипотека, работа на износ и бессонные ночи на грани срыва. Зато теперь это моё пространство. Пусть в паспорте пустует графа «супруг», зато ключи от квартиры у меня в руках. Я себе и муж, и жена, и ремонтная бригада.
Телефон зазвучал слишком настойчиво — по первым нотам рингтона стало ясно: звонит Ганна. Этот звук всегда был как сигнал тревоги. В детстве — проверка дневника, позже — нравоучения про «время-то идёт». Сейчас наверняка что-то новенькое.
— Да, мам… — выдохнула я с усталостью в голосе, глядя на потолок.
— Татьяна, привет. Я вот подумала… — её голос звучал натянуто-спокойно: значит задумала что-то серьёзное. — У Александра скоро малыш появится. Им тесно там стало. Я решила временно пожить у тебя. Ты ведь всё равно одна живёшь.
Она сделала паузу так выразительно, будто ожидала аплодисментов.
Я поперхнулась чаем; Барсик раздражённо дёрнул хвостом.
— Мам… ты не перепутала? У меня ипотека! И квартира совсем небольшая.
— Ну и что? — обиделась она мгновенно. — Две комнаты же! Ты в одной будешь, я во второй устроюсь. Неужели ты хочешь выгнать родную мать?
Я промолчала. С самого детства это было нашим негласным ритуалом: она говорит — я замираю в ожидании конца бури.
— Ты же понимаешь… — продолжила она уже обвиняющим тоном, — Александру сейчас нужна поддержка! У него семья растёт! Неужели ты против племянника?
— Мам… подожди секунду… Племянника? Это ведь не мой ребёнок… Это твой внук!
— Какая разница! — резко оборвала она меня. — А у тебя всё кот да одиночество… Часики идут! Так нельзя жить!
Я перевела взгляд на Барсика: он зевнул так демонстративно спокойно, будто полностью соглашался со мной.
— Мам… У вас с Александром просторная квартира… Живи там спокойно.
— Да мешаю я им! — почти закричала она в трубку. — Елена твоя смотрит исподлобья постоянно! Думает будто я ей соперница какая-то! Представляешь?! А ты ведь дочь моя родная! Обязана приютить мать… Или совесть потеряла?
В груди неприятно кольнуло: вот оно оружие номер один – чувство вины; использует без промаха каждый раз.
— Мам… мне рано вставать завтра… Давай потом поговорим? – поспешно завершила разговор.
Это «потом» наступило через два дня – субботним утром как раз перед завтраком кто-то начал стучать в дверь так настойчиво, будто пожар случился у соседей сверху. Я открыла – и остолбенела: на пороге стояла Ганна с двумя огромными чемоданами и пакетом с её неизменными зелёными тапочками наперевес.
— Ну здравствуй же, доченька моя! – улыбнулась она так непринуждённо, словно мы обо всём договорились заранее. – Помоги-ка мне!
— Мам… ты серьёзно?.. – только спустя пару секунд смогла вымолвить хоть что-то.
— Конечно серьёзно! – бодро шагнула внутрь квартиры волоча чемодан по ламинату за собой.— Ой как хорошо тут у тебя! Просторно вроде бы… Хотя обои могли бы быть посветлее…
Я застыла на месте: вот оно как бывает… Без предупреждения… С вещами наперевес… Всё как раньше: «молчи Татьяна – твоего мнения никто не спрашивал».
— Мам… я против этого… – наконец произнесла я с трудом сквозь комок в горле.— Это моё жильё… Моё!
Она остановилась посреди комнаты и медленно повернулась ко мне через плечо:
— Ты вообще головой думаешь?..
