Я и не позволяла себе расклеиться. На всякий случай достала с верхней полки шкафа жёлтую папку — ту самую, где лежат все важные бумаги. Не специально, конечно… Просто появилось странное беспокойство — захотелось убедиться: всё ли на месте, ничего ли не изменилось?
Три года назад, когда мы продавали дачу, у нотариуса он махнул рукой:
— Да пусть на Марьяну всё оформляют, какая разница?
В тот момент мне стало тепло — подумала: доверяет, будто нашёл свой дом. Вот и документ с печатью: «Собственник — Марьяна». Я тогда даже провела по нему пальцем, словно это была открытка из прошлого.
За последние дни я пару раз пыталась представить Михайла с этой Натальей. Как они сидят вместе — а он рассказывает ей про мои борщи, вспоминает наши поездки в Чигирин или с дрожью в голосе пересказывает истории про то, как мы каждый год 31 декабря безуспешно искали ёлку…
А потом накатывала злость: что он там напридумывает? И главное — разве можно перечеркнуть целую жизнь одной короткой фразой?
Я не собиралась плакать или устраивать сцены по телефону. Это трудно — когда одна часть тебя всё ещё надеется, а другая уже учится идти вперёд по-другому.
Соседка Ганна — женщина постарше меня лет на двадцать, с острым языком и добрым сердцем — как-то сказала в лифте:
— Бояться стоит только пустоты. А ведь именно она даёт тебе свободу.
Сказала и кивнула утвердительно, словно поставила точку в важной главе.
Постепенно стало легче дышать. Я начала доверять утрам, своим вещам и даже собственной улыбке. Впервые за долгое время позволила себе не спешить на работу — просто сидела с чашкой чая и думала.
Светлана позвала меня в кино, а потом мы долго гуляли по парку и смеялись над молодыми мамами, которые наперегонки катили коляски вдоль аллеи.
А вечером я впервые решила сварить борщ только для себя. Просто чтобы почувствовать: счастье может быть даже в этом.
И вдруг пришло осознание: я в безопасности. В доме, где всё устроено так, как мне нужно; где никто не имеет права отнять мои утренние привычки или вечернюю тишину.
Михайло так и не узнал, что квартира уже давно принадлежит не ему…
Иногда наступают такие вечера — будто жизнь накрывает тебя стеклянным куполом прозрачности и звенящей ясности. В тот вечер я включила радио лишь затем, чтобы заглушить слишком вызывающее молчание вокруг.
