Вам у нас понравится!
— Я сожгу это. Прямо здесь, у тебя на глазах.
Голос Ганны, моей свекрови, звучал хрипло и сухо, словно потрескавшийся пергамент. Она стояла в центре гостиной — той самой, которую мы с Тарасом обустраивали вместе, — и сжимала в руке плотный конверт без единой надписи.
Её лицо оставалось неподвижным. Холодная маска безучастия, которую она не снимала с самого дня похорон.
— Вы не имеете права, — произнесла я, хотя голос предательски дрогнул. Но я знала: она вполне способна. И сделает это.
— Еще как имею, Мария. Я его мать. А ты — ошибка его жизни. Ошибка, которая не получит ни копейки из того, что принадлежало моему сыну.
Не дожидаясь ответа, она повернулась и направилась на кухню. Я пошла следом — стены словно сдвигались ближе друг к другу, воздух становился густым и душным.
Ганна сняла с полки глубокую металлическую миску — ту самую, в которой я обычно месила тесто для пирогов. Положила туда конверт и щелкнула зажигалкой.
Пламя моментально охватило угол бумаги.
— Вот твоё наследство! — прошипела она сквозь зубы и наблюдала за тем, как огонь пожирает плотный картон. — Пепел… Ты получишь ровно то, чего заслуживаешь.
Я не отводила взгляда от пламени. Его языки плясали в её зрачках отражением торжества и злорадства. Она была уверена: победа за ней. Она уничтожала документ сына ради того, чтобы оставить меня ни с чем.
Комната наполнилась запахом гари. Свекровь смотрела на меня в ожидании слёз или истерики… мольбы о пощаде. Но я молчала.
В памяти всплыли слова Тараса за неделю до его ухода: «Мама устроит спектакль, Мария… Она найдёт способ давить на тебя. Мой юрист Михайло подготовил для неё особый “документ”. Она будет уверена: это моё завещание».
«Подыграй ей… Пусть порадуется своей маленькой фальшивой победе». Тогда мне было трудно понять замысел до конца… но теперь всё стало ясно.
Ганна стряхнула пепел из миски прямо в раковину и открыла воду.
— Всё решено. Теперь справедливость восстановлена, — произнесла она холодно и вытерла руки полотенцем прежде чем бросить взгляд сверху вниз на меня: — У тебя три дня на сборы вещей.
Развернувшись резко на каблуках, она направилась к выходу с видом человека, который только что вычеркнул меня из жизни своего сына окончательно. Дверь громко захлопнулась за её спиной.
Я осталась одна среди кухни с горьким запахом дыма в воздухе. Медленно подошла к книжной полке… Среди множества томов выделялась старая поваренная книга в твёрдом переплёте — память о бабушке.
Оставшись одна среди кухни с горьким запахом дыма в воздухе… Медленно подошла к книжной полке… Среди множества томов выделялась старая поваренная книга в твёрдом переплёте — память о бабушке.
Ганна наслаждалась своей жестокостью… Ей даже не приходило в голову: она уничтожила лишь ловушку — подделку от собственного адвоката.
А настоящее завещание… вернее ключ к нему… был надёжно спрятан между строк рецептов этой старинной книги.
Тарас всё предусмотрел заранее. Он понимал: обычное завещание мать будет оспаривать бесконечно долго через суды и адвокатов… изматывая меня до последнего вздоха. Поэтому он выбрал другой путь…
На следующее утро раздался звонок телефона. Я уже знала чей это голос прозвучит:
— Мария? — интонации Ганны сочились притворным участием. — Подумала тут… тебе ведь нужна помощь? С переездом?
Я промолчала… давая ей возможность насладиться своей иллюзорной победой до конца.
— Я пригласила оценщика недвижимости… Он придёт сегодня к двум часам дня… Нужно же понимать стоимость квартиры,— сделав паузу добавила: — Для нотариуса же всё-таки…
Она продолжала давить методично и хладнокровно – не оставляя мне ни минуты покоя или передышки после всего произошедшего…
— Хорошо… — ответила я едва слышно.
— И ещё кое-что… Мой адвокат Михайло хотел бы встретиться с тобой лично… У него есть предложение по сумме компенсации – так сказать жест доброй воли…
