Екатерина как раз жарила котлеты, когда в прихожей раздался звонок. Она вышла из кухни, собираясь открыть дверь.
— Мам, это ко мне, — остановил её голос дочери. — Я сама открою.
— Ну ладно. Я ж не знала…
— Чего застыла? Иди, занимайся своими котлетами, — раздражённо бросила девушка, обернувшись от входной двери.
— Почему своими? Я же фарш в кулинарии покупала…
— Мам, закрой дверь, — с досадой сказала дочь, закатив глаза.
— Так бы сразу и сказала, — Екатерина вернулась на кухню и прикрыла за собой дверь.
Она подошла к плите и выключила газ под сковородой. Немного постояв, сняла фартук и вышла из кухни.
В прихожей дочь уже натягивала куртку. Рядом стоял Назар, друг Дарины, глядя на неё с обожанием.
— Привет, Назар. А вы куда собрались? Могли бы поужинать с нами.
— Добрый вечер, — улыбнулся парень и вопросительно посмотрел на Дарину.
— Мы торопимся, — ответила она, не удостоив мать взглядом.
— Может, всё-таки останетесь? У меня всё готово, — повторила Екатерина.
Назар замялся, не зная, что сказать.
— Нет! — резко отрезала дочь. — Пошли. — Она взяла Назара под руку и распахнула дверь. — Мам, закроешь?
Екатерина подошла к двери, но не захлопнула её до конца — оставила щёлочку, услышав разговор на лестничной площадке.
— Почему ты с ней так разговариваешь? Пахнет вкусно, я бы не отказался от котлет.
— Пошли. В кафе перекусим. Надоели мне её котлеты, — буркнула Дарина.
— Как они могут надоесть? Я обожаю мамины котлеты, мог бы есть их хоть каждый день, — признался Назар.
Что ответила Дарина, Екатерина не расслышала — голоса постепенно стихли, удаляясь вниз по лестнице.
Она закрыла дверь и направилась в комнату. Муж сидел перед телевизором.
— Владимир, идём ужинать, пока всё горячее.
— А? Ага, идём, — отозвался он, поднялся с дивана и прошёл мимо жены на кухню, усаживаясь за стол.
— Что сегодня на ужин? — спросил он с ноткой требовательности.
— Котлеты с рисом, салат, — ответила Екатерина, открывая крышку сковороды.
— Я же тебе сколько раз говорил — не ем я жареные котлеты, — недовольно буркнул Владимир.
— Я воды налила, они почти на пару получились, — сказала Екатерина, остановившись у плиты с крышкой в руке.
— Ну ладно, давай. Но в последний раз.
— В нашем возрасте худеть вредно, — заметила она, ставя перед мужем тарелку с едой.
— Какой ещё возраст? Мне всего пятьдесят семь. Это расцвет, а не старость, — сказал он, наколов котлету и откусив половину.
— Что с вами сегодня такое? Дарина сбежала, ужин проигнорировала, ты нос воротишь. Вот перестану готовить — посмотрим, как запоёте. Думаете, в кафе вкуснее и полезнее?
— Ну и не готовь. Тебе самой не мешало бы сбросить пару килограммов. Скоро в дверной проём не влезешь, — съев котлету, он взялся за вторую.
— Вот как? Значит, я толстая? А я-то голову ломаю, чего ты вдруг за собой следить начал. Джинсы купил, куртку кожаную, бейсболку. Лысину побрил. Для кого стараешься? Точно не для меня. Толстая я… Сравнивать, значит, есть с кем? — с обидой произнесла Екатерина.
— Дай спокойно поесть, — Владимир подцепил вилкой рис, но не донёс до рта, опустил обратно в тарелку. — Принеси кетчуп, — потребовал он.
Екатерина достала из холодильника банку кетчупа, с грохотом поставила её перед мужем и молча вышла из кухни. Её собственная тарелка осталась нетронутой.
Она закрылась в комнате дочери, села на диван. На глаза навернулись слёзы.
«Стараешься, готовишь, а в ответ — ни слова благодарности. Муж молодится, заглядывается на сторону. Для него я уже не женщина, а просто кухарка. Дочь смотрит, как на домработницу.
Раз я на пенсии, можно мной помыкать? Я бы и работала, если бы не сократили. Им подавай молодых, а опыт — никому не нужен. А что они, молодые, умеют?..»
